Призовая лошадь - [34]
В тот день я повстречал Идальго в момент, когда он заканчивал возиться с молодой кобылой, которая должна была бежать в пробном заезде.
— Видал красавицу? Погляди на ее грудь, — показал он мне. — Смотри, как скроена: полненькая, но не толстячка; гляди, сколько места для сердца. А сердце на скачках решает все.
Я подошел, чтобы погладить лошадь по голове.
— Осторожно, лучше не подходи. Это она с виду тихоня, а на деле куда как норовиста… Погляди, как здорово посажены глаза… А форма головы? Прямо восторг. Шикарная лошадь. Уверен, что она сама прекрасно знает себе цену. И очень строптива. Ребятишки, что смотрят за ней, боятся ее как огня. Она сбросила с себя не меньше полдюжины этих пареньков. Сегодня на ней поедет Эрб. Знаешь его?
— По имени.
— Выбрали его только за цепкость, да еще за вес, благодаря которому ему удается иногда добраться до финиша. Ну, как тебе кажется?
— А выиграет?
— Кто? Кобыла? Ты что, рехнулся? Прежде всего, все знают, что она сбросит жокея еще на полпути. А коли не сбросит, то он будет так трусить, что жокеем окажется она, а не он. Нет, для победы тут нужно чудо! Кроме того, патрон вовсе не хочет, чтобы ради победы трехлеток так загоняли. Для сердца это очень вредно. Лучше дать ей еще побегать в разных плохоньких заездах.
Покамест Идальго все это рассказывал, кобыла мотала головой и била копытами о землю, посыпанную опилками. Я терпеливо ждал, пока мой земляк дойдет до своего таинственного совета. Сидя на перевернутом ведре под палящим солнцем, я вдыхал запах ячменя, клевера и резкий запах лошадей, попон, каких-то конских снадобий. Прошла лошадь, которую вел в поводу служитель. Мы проследили за ними взглядом: я с любопытством неофита, Идальго — оценивающе и критически. На служителе была рубашка с короткими рукавами и ковбойские брюки в обтяжку. Он приноравливал свой шаг к поступи лошади; смуглая нервная рука, подобно когтистой лапе, сжимала повод. На коротком расстоянии за ним следовал другой служитель, ведя лошадь, прикрытую синей попоной.
— Как поживаешь, приятель? — приветствовал он на ходу Идальго.
Мне бросилась в глаза его белобрысая шевелюра, странно сочетавшаяся с темным, морщинистым, как печеное яблоко, лицом.
Подошел парень и, ни слова не сказав, взял кобылу и повел ее вслед за прочими лошадьми.
— Good bye, baby[24], — сказал Идальго, похлопав кобылу по заду и внимательно следя за нею взглядом. Кобыла затрусила, покачивая лоснящимися стройными боками и кокетливо помахивая хвостом, забранным пурпурной лентой и походившим на пышный пучок светлокудрой красавицы. — Прощай, золотце мое, — напутствовал ее Идальго, — пусть другие ставят на тебя! Я же тебя знаю, капризница… Пошли, — прибавил он уже другим тоном. — Пошли посмотрим то, что тебя заинтересует.
Я последовал за ним по извилинам конюшен. Солнце припекало. В небе ни облачка. Кони и конюхи принюхивались к легкому весеннему воздуху. Среди служителей преобладали коротышки, почти карлики.
В их манере одеваться и держать себя читалось очевидное самолюбование. Нарядные, с припомаженными густыми волосами, скрестив руки на груди, они разглядывали проходивших лошадей, словно то был парад красоток. Их рубашки с гавайскими, мексиканскими и шотландскими рисунками горели в лучах послеполуденного солнца. Сидя на корточках, какой-то старик в желтой шапочке курил толстенную гаванскую сигару. С ним рядом белесый парнишка, почти альбинос, наигрывал на губной гармошке ковбойскую песню. Лошади внимательно слушали музыку, прядая поочередно то одним, то другим ухом, кося в сторону испуганными и сердитыми, как у безумцев, глазами. Хлипкий старик прямо посреди проезда мыл щеткой коня. По конским бокам на землю стекала вода, пенистая и пахучая. Мы прошли дальше. Дошли до конца конюшен. Проехал роскошный автофургон, все окошки которого были обклеены рекламой гостиниц и купальных заведений. Мы остановились перед неказистой конюшней. Нижняя часть двери в денник была заперта; в верхнюю, распахнутую часть мы увидели в тени силуэт лошади. Она стояла спокойно, может быть, даже спала. А может, о чем-то размышляла. Идальго приоткрыл дверь соседней пристройки, служившей спаленкой. На детской по размеру кровати спал человек в рубашке и брюках, с босыми ногами. На полу, возле кровати, стояли башмаки, заляпанные грязью и сухим навозом. Включенная электроплитка мягко нагревала воздух и, казалось, поджаривала неясные запахи. Идальго подошел к парнишке и прокричал ему.
— Хулиан, Хулиан…
Тот даже не шевельнулся. Идальго нагнулся и снова прокричал его имя несколько раз прямо в ухо. Опять никакой реакции.
— Да что, этот мерзавец подох, что ли?
— А чего ему подыхать? Просто крепкий сон у молодца. Посмотрим…
Идальго еще раз прокричал имя и звонко шлепнул парня по заду. Хулиан слегка приподнял голову и посмотрел на нас осоловелым взглядом.
— Знаешь, пошел ты… — произнес он детским голосом с явно мексиканским акцентом и снова опустил голову на руку.
Идальго перевернул его, потрепал за волосы. Затем схватил под мышки и встряхнул, словно куклу. Хулиан заправил рубашку в штаны и, протерев глаза, наконец очнулся.
«Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени» Мухаммада ал-Мувайлихи (1858—1930) — самое яркое произведение египетской просветительской прозы, не утратившее своей актуальности до настоящего времени. Написанный в стиле средневековой арабской макамы «Рассказ» вбирает в себя черты и современного европейского романа, и публицистической статьи, и драматической пьесы, что делает его важнейшим звеном в цепи трансформаций классической арабской прозы в новые формы, перенимаемые у западной литературы. Бытоописательный пласт «Рассказа Исы ибн Хишама» оказал огромное влияние на творчество египетских прозаиков-обновителей 20-х годов XX в., решавших задачи создания национальной реалистической литературы. Для широкого круга читателей.
Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.
«Горящий светильник» (1907) — один из лучших авторских сборников знаменитого американского писателя О. Генри (1862-1910), в котором с большим мастерством и теплом выписаны образы простых жителей Нью-Йорка — клерков, продавцов, безработных, домохозяек, бродяг… Огромный город пытается подмять их под себя, подчинить строгим законам, убить в них искреннюю любовь и внушить, что в жизни лишь деньги играют роль. И герои сборника, каждый по-своему, пытаются противостоять этому и остаться самим собой. Рассказ впервые опубликован в 1905 г.
Желтоплюш, пронырливый, циничный и хитрый лакей, который служит у сына знатного аристократа. Прекрасно понимая, что хозяин его прожженный мошенник, бретер и ловелас, для которого не существует ни дружбы, ни любви, ни чести, — ничего, кроме денег, презирает его и смеется над ним, однако восхищается проделками хозяина, не забывая при этом получить от них свою выгоду.
Хулио Кортасар (1914–1984) – классик не только аргентинской, но и мировой литературы XX столетия. В настоящий сборник вошли избранные рассказы писателя, созданные им более чем за тридцать лет. Большинство переводов публикуется впервые, в том числе и перевод пьесы «Цари».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.