Прививка от любви - [37]

— Вот, — довольно сказал Шон, изучая показания сканера. — Кислотность ниже стандартной на тридцать процентов. Породы, через которые просачивается вода, работают как естественный фильтр. Недалеко от Чёртовой долины есть даже источник, из которого можно пить вообще безо всякой фильтрации.

— Жаль, что у нас тут нет пещер, — добавила Альма. — Было бы интересно изучить воду на большой глубине. И не только воду.

— А где-нибудь ещё есть? Вы же, наверное, обмениваетесь опытом с другими учёными.

— Увы, спелеология как наука у нас практически вымерла, — вздохнула она.

Рюкзак после обеда стал вдвое тяжелее, но я уже знала, что в первый день всегда так, и его, этот первый день, надо просто пережить. Впрочем, оказалось, что организаторы похода такой момент предусмотрели. На второй и последний за сегодня привал мы остановились задолго до захода солнца — в очень удобной сухой ложбинке между холмами, защищавшими лагерь от ветра, и, судя по всему, взятой на заметку ещё в прежней экспедиции. Так что когда все научные мероприятия закончились, оказалось, что до ужина ещё полно времени.

Впрочем, выяснилось, что кое-кто из мужчин совсем не устал и зря тратить время не собирается. Джеймс, Калум, Элвис и Рейно, скинув рюкзаки, обменялись малопонятными замечаниями о хорошем закате и низких полётах, после чего взялись за винтовки, явно намереваясь куда-то пойти.

— Вы куда это? — поинтересовалась я у Джеймса.

— На охоту.

— На какую охоту?

— Обыкновенную. Там дальше есть озеро, на нём гнездится много птиц. Сейчас у них как раз брачный сезон, удобно бить на лету.

— А новичка с собой возьмёте? — поинтересовался незаметно подошедший Фредерик. Джеймс смерил его взглядом и хмыкнул:

— Если пообещаешь вперёд не лезть.

— Клянусь!

— Тогда пошли.

— Зачем охотиться, если добычу всё равно нельзя съесть? — поделилась я своим недоумением с Альмой некоторое время спустя, когда помогала ей сортировать собранные по дороге образцы трав.

— Азарт, видимо, — Альма пожала плечами. — Мужчинам это нужно — реализовывать охотничьи и бойцовский инстинкты, отсюда и любовь ко всякого рода кровавым развлечениям.

— Ну, не знаю. По-моему, это глупость.

— А разве ты и подобные тебе не зарабатываете на жизнь примерно тем же самым? В смысле, убивая тех, кто не сделал вам ничего плохого?

— Так то ж за деньги, — возразила я. — Прямая выгода. А убийство ради убийства… Какая-то психопатия получается.

Альма помолчала, тщательно отделяя несколько длинных стеблей друг от друга.

— Фредерик говорил, что на Окраине пользуются бешеной популярностью гладиаторские бои. Тебе это никогда не казалось странным?

— Странным?

— Ну да. Тоже ведь мордобой ради мордобоя. Или более цивилизованные варианты — бокс, борьба. Да и просто обычный спорт — ну, казалось бы, какая разница, кто первый придёт к финишу? Какое значение всё это имеет в обычной жизни? Про азартные игры я и вовсе молчу. Ладно ещё интеллектуальные, вроде бриджа или шахмат, но ведь режутся просто развлечения ради, просаживая за игровым столом порой целые состояния. А всё ради чего? Да всё того же самого — острых ощущений.

— Хм… — азартные игры среди Стрелков были под запретом, а вот спортивные каналы мы смотрели. Честно говоря, никогда не была особой поклонницей спорта, но среди моих товарищей по Ордену встречались завзятые болельщики. Я помню, какие страсти кипели в Башне во время финала Больших Гонок, проходивших в нашем городе, как подпрыгивали и кричали парни перед телевизором во время трансляции, а потом спорили до хрипоты, разбирая перипетии состязаний. И да, в основном болельщики принадлежали к мужскому полу, хотя была среди них одна девица, способная и азартом, и познаниями дать фору любому из них.

— Но вообще-то это варварство, — вдруг сказала Альма, — охотиться весной. Если уж так хочется, то охотничий сезон должен быть осенью, когда выводки уже подросли. А убивать птиц, когда они готовятся стать родителями…

— Да ладно вам, — сказал вдруг Шон, сегодня, разнообразия ради, вместо Альмы делавший заметки на планшете. — Эти правила ввели, чтобы поголовье дичи не сокращать. А на нашей планете не так много охотников, чтобы популяции что-то угрожало.

Альма покачала головой, но спорить не стала. Я невольно кинула взгляд в ту сторону, куда ушли наши охотники — и вместе с ними Фредерик: видимо, тоже реализовывать охотничьи инстинкты. Не только я, он тоже вёл себя со мной так, словно ничего не случилось — ровно и доброжелательно поздоровался со мной утром, и с тех пор мы практически не общались, так обменивались порой замечаниями и улыбками. Кажется, я должна уже привыкнуть к его манере сперва выкинуть чего-нибудь, а потом виртуозно делать вид, будто это был не он, и вообще тут ни при чём.

Охотники вернулись на закате, когда я, сидя рядом с палаткой, любовалась игрой красок на небе. Вот что на нашей планете действительно красиво, так это закаты и рассветы, но из-под купола ими трудно насладиться. Как оказалось, вернулись охотники не с пустыми руками: Фредерик направился прямо ко мне, и рядом со мной на траву плюхнулась тушка птицы длинной примерно от локтя до кончиков пальцев. Оперенье у неё было по большей части серое и довольно невзрачное, но хвостовые и маховые перья переливались всеми оттенками сапфирового, окаймлённого чёрным по краям.