Привет, викинги! - [113]

– Та-дам!

– Боже милосердный! – единственное, что я могу вымолвить.

– Да, я сказала им, что хочу попробовать что-нибудь немного другое. Но, как понимаешь, есть другое, а есть…

– Ну да, понимаю.

– Ладно, если что, будет забавно наряжать собак. На прошлой неделе я надевала на них викингские шлемы!

– И как, собакам понравилось наряжаться?

– А разве кому-то не понравится?

– Может, и нет…

Мы с сестрой до сих пор очень разные. Во многих отношениях. Но я теперь понимаю, что это хорошо. И я рада, что у собак имеется какое-то развлечение в виде рогатых шлемов и париков. Я извиняюсь за опоздание и вручаю сестре холодный пакет с виноградом, который заморозила специально для нее.

– На тот случай, если я не до конца простудилась? – закатывает она глаза.

– Я прочитала, что он помогает от тошноты, – объясняю я.

После последнего этапа терапии у Мелиссы во рту появились язвы, и она жаловалась, что язык походит на вату.

– И привезла еще журналы, – разгружаю я одну из «вечных» сумок, которую заполнила как раз на этот случай. – И еще увлажняющий крем, закуски, новые и невонючие носки… – Я поглядываю на «счастливые носки», на ношении которых Мелисса настаивает до сих пор, и морщу нос. – И, конечно же, едкое остроумие, которое может предоставить только сестра вроде меня…

– Конечно! Похожее на наждачную бумагу для мозгов, – улыбается она, демонстрируя ямочки на щеках, а потом толкает меня в плечо.

– О!

И как это моей маленькой сестренке, которая прямо сейчас проходит химиотерапию и голова которой сейчас охладилась до минус четырех градусов, до сих пор удается уделывать меня? Сила Мелиссы – одна из загадок жизни.

– Так как ты себя чувствуешь сегодня?

– Честно? – спрашивает она.

– Честно.

– Паршиво. Устала от опухшего лица, от боли в костях и постоянной отрыжки. Но все нормально. Для рака, я имею в виду. Такова моя жизнь на какое-то время. Могло быть и хуже. Я разговаривала с одной женщиной, Барбарой, так она сказала, что у нее от химиотерапии моча стала красной. И видишь ту женщину в фиолетовом?

Она показывает на спящую фигуру в тюрбане.

– Потеряла все свои волосы – ресницы, брови, все. Даже там, – добавляет Мелисса шепотом, указывая на область гениталий. – Она нам показывала – голо, как на коленке.

– Интересные у вас тут разговоры, – все, что удается мне придумать, прежде чем я понимаю, что это, наверное, не такой уж хороший ответ.

– И ногти у меня не отвалились, – добавляет она. – Так что какое-то достижение. Кроме того, у меня появилось больше боевых шрамов, прямо как у викингов!

– Прости? – не понимаю я.

Мелисса откладывает журналы и оттягивает вниз свой провисший джемпер.

– Для радиотерапии делают отметки, чтобы на них ориентировались лазеры и не подожгли лишний кусок. Одну в центре и по одной под мышками. Правда, круто? – сияет она.

Моя сестра невероятна.

Боюсь, на ее месте я бы большую часть времени жалела бы себя. Но Мелисса не такая. После первоначальных жалоб на несправедливость после начала химиотерапии («Я чувствовала себя прекрасно! А потом они заявляют, что я больна, и потом лечат меня, и от этого «лечения» мне становится хуже! Я ЗНАЛА, что не зря ненавижу врачей!») она быстро смирилась с идеей о том, что специалисты ей помогают. С тех пор Мелисса только положительно относится к «науке, медицине и всяким этим штукам» – своего рода чудесное преображение под влиянием дамокловых обстоятельств.

«Следующий шаг – космос», – думаю я. Последний рубеж…

Лечение проходит быстрее, чем она ожидала. Время почти летит.

– Ведь все будет хорошо, если я буду продолжать держаться? – спросила она в мой последний визит.

– Конечно, – ответила я как можно увереннее.

Потому что об ином исходе даже думать не хочется. И я не думаю. Вместо этого мы переходим к обычной болтовне – о пациентах, собаках, о работе кишечника (в ее случае – потому что лечение очевидно влияет на стул, а в моем – потому что после подготовки викингов я посещаю туалет гораздо более регулярно и расслабленно, к восторгу и бесконечному восхищению Мелиссы). Потом я достаю книгу и читаю, пока она спит, уверенная в том, что я никуда не уйду.

Затем следует поездка домой, прием лекарств от тошноты для нее, переодевание нас обеих в пижамы и укладывание на диване, где я останусь с ней на ночь. Якобы для того, чтобы присматривать за собаками и выгуливать их. Но на самом деле, как мы обе знаем, чтобы в доме находилась какая-нибудь родственная душа.

Когда мы вместе выходим из больницы, дождь прекращается и выглядывает слабое солнышко. Разглядев мою машину среди рядов других, Мелисса дразнит меня, говоря, что она выглядит так, как будто я приехала только что из салона.

– Я даже удивлена, что на сиденьях не сохранилась защитная пленка для дополнительной чистоты! – говорит она, и я улыбаюсь.

Я не признаюсь, что провела почти всю прошлую ночь, усердно протирая салон, вознамерившись провести такую дезинфекцию, какую редко можно встретить вне стоматологического кабинета. Я прочитала, что после терапии шансы заразиться выше и что, несмотря на мою одержимость антибактериальным гелем и латексными перчатками, мои дети похожи на магнит, притягивающий грязь, лишай и – в самом последнем случае – головных вшей (это карма…). Родительские обязанности не для слабаков.