Притяжение любви - [41]

Прежде чем заговорить, Алден позволил другому воспоминанию созреть в ее сознании.

— Отчасти ты и изменилась, Линдсей, и поэтому ты все это помнишь. Твой разум, твоя собственная энергия слишком сильны, чтобы наше предположение о том, что ты все забудешь, было бы верным. Но в ту ночь ты и сама продвинулась в своем развитии. Этому способствовало и то, что ты запечатлела в своей памяти, и физические реалии, связанные со вступлением в контакт с нашим кораблем, когда экраны вышли из строя.

— Продвинулась в развитии?

— Ты перенесла страшный шок.

— Эти головные боли? Головокружение?

Он кивнул головой.

— Мы боялись, что ты можешь не оправиться. После того как мы улетели, ты слишком много времени провела без сознания. Ты должна была очнуться сразу после того, как мы скроемся из виду, но этого не произошло. И тогда меня отправили сюда, чтобы позаботиться о тебе.

— Мудрый защитник. — Теперь она поняла, что означает его имя.

— Я надеялся, что смогу защитить тебя.

— Ты защитил Джефа. Ты спас его, когда он тонул. Мэнди сказала, что ты просто летел по воде. Это правда?

— Можно сказать и так.

— А как ты согнул его, чтобы восстановить дыхание?

— Этому меня научила ваша медицина. Я прочитал все, что люди успели положить на бумагу за долгую историю своего существования. А знаешь, сколько знаний было утрачено этой планетой лишь потому, что они вышли из моды? Каждая культура — это настоящий кладезь премудрости. Приобретая новые знания, в медицинском понимании, принятом на Западе, люди с легкостью отказываются от старых.

— А зачем тебе было столько учиться? Вашему народу нужна помощь?

— Я учился, чтобы оказать помощь тебе.

Пока вокруг нее мерцали пастельные огни, она не испытывала страха. Но даже не чувствуя страха, она не могла забыть о том, что существуют вещи, способные испугать.

— А разве я нуждаюсь в помощи? — спросила она. — Головные боли усилятся?

— Это было бы наилучшим исходом.

— А наихудшим?

— Ты можешь умереть.

— Скоро?

— Очень скоро. — Он подошел к ней и взял ее за руку.

Она погладила его по щеке.

— В этом нет твоей вины, Алден.

— Никто не собирался принести тебе вред.

— А когда ты учился, ты научился чему-нибудь, что могло бы мне помочь?

— Мы можем тебе помочь.

Странно, но, когда он заговорил о ее возможной смерти, она совершенно не испугалась. Но теперь она испытывала облегчение.

Ей не придется оставить детей, и они не будут расти без нее. Ей не придется оставить Стефана.

Она произнесла его имя вслух еще прежде, чем решила что-либо сказать. В это мгновение она поняла, что, несмотря ни на что, не пожелала бы расстаться со Стефаном. Это явилось для нее откровением, ослепительной вспышкой истины. Это откровение было выше ее желания видеть его другим, выше надежды, что он изменится. Выше злобы.

— Он очень хороший врач, — сказал Алден. — Один из лучших в этой стране. Однажды он станет одним из лучших в мире.

— Откуда тебе об этом известно?

— Я вижу, что происходит в его сознании.

— Правда? Должна сказать, меня это не очень-то утешает.

— Я могу видеть, только когда это необходимо. Мы слишком верим в право на интимность.

— А чем ты можешь мне помочь?

— Сначала скажи мне, почему ты не хочешь оставлять детей и Стефана?

Его вопрос показался ей странным.

— А разве ты не скучаешь о своих близких, когда расстаешься с ними?

— Но я никогда с ними не расстаюсь. Они всегда со мной.

Линдсей чувствовала, что он говорит правду, но понять, что он имеет в виду, было выше человеческих возможностей.

— Моя семья в каком-то смысле тоже всегда находится рядом со мной. Воспоминания, чувства.

— Думаю, мы лишились чего-то очень важного, когда поднялись над необходимостью чувственного ощущения.

— По-моему, это так.

— Но если я помогу тебе, ты не сможешь к ним прикасаться.

Она задумалась над его словами. Теперь уже страх стал просачиваться сквозь свет, музыку и обволакивающую теплоту Алдена.

— Что ты имеешь в виду?

— Я могу понять только то, чему научился. Большинство знаний о гуманоидной форме существования, которыми мы когда-то располагали, за ненадобностью были стерты из нашей памяти. Я никогда не имел дела, да и никто из нас, с лечением человеческого тела. Если бы то, что с тобой произошло, было обыкновенным человеческим заболеванием, мы бы тебя вылечили. Мы бы нашли какие-нибудь записи, словом, что-нибудь, что помогло бы нам понять природу болезни. На этой основе мы смогли бы разработать лекарство.

— Со мной произошло что-то необычное?

— Произошло злокачественное изменение клеток твоей сосудистой системы. Похоже, что человечество еще не сталкивалось с таким заболеванием. Как видишь, это твой первый шаг, шаг, чтобы подняться над своим телом. Но поскольку ты к нему еще не готова, он может оказаться для тебя смертельным.

— Тогда как же вы можете мне помочь?

— Мы можем подготовить тебя к этой эволюции. Мы можем взять тебя с собой, научить тому, что тебе следует знать, показать тебе то, что ты должна увидеть. Ты будешь готова, и процесс этот не окажется для тебя роковым. Ты станешь такой же, как мы. Ты станешь одной из нас. Ты будешь жить с нами, работать с нами…

— Но ведь ты говорил, что вырывать кого-то из дома противоречит вашим принципам?