Присоединение Марийского края к Русскому государству - [75]
«Место Яки» здесь выделено летописцем особо, возможно, в силу того, что оно являлось центром притяжения местного лугомарийского населения. В пользу этого говорит и то, что в Казанском ханстве существовала Якийская дорога. В частности, в письме ногайских мурз Юнуса и Али Ивану IV от 1551 г., где предлагается план совместной осады Казани, указано: «Да которые их остроги и крепости по Арской дороге, и мы те идучи проломаем, и выжжем, а твоя бы рать Окречскую дорогу, да Нагайскую дорогу, да Якийскую дорогу (выделено нами. — С.С.) отняли»[822]. «Место Яки» — это, скорее всего, приказанская деревня Яки, входившая, согласно данным начала XVII в., в состав Алатской дороги[823] (ныне это деревня Большие Яки приблизительно в 35 километрах северо-западнее Казани на границе между Республиками Марий Эл и Татарстан). Судя по месторасположению Больших Як, Якийская дорога — это известная по русским письменным источникам Галицкая дорога.
Итак, довольствуясь присягой представителей приказанского населения, Иван IV вывел основную часть своей армии из бывшего Казанского ханства. Были оставлены гарнизоны в Казани (примерно 7 тысяч детей боярских, стрельцов и казаков), а также в Свияжске[824] (учитывая соотношение, явствующее из чрезмерно завышенных данных, приводимых Казанским летописцем, — 60 тысяч в Казани, 40 тысяч в Свияжске[825] — можно говорить о 4- или 5-тысячном местном контингенте). Главным воеводой в Казани был назначен Александр Борисович Горбатый, в Свияжске — Петр Иванович Шуйский[826].
11 октября, находясь уже в Свияжске, Иван IV распорядился: «… боярину и воеводе князю Петру Ивановичю горных людей управливати и ясаки имати, и в всем их беречь велел, и горным людем всякую управу велел чинити в Свиазском городе, а луговым и арскым велел управу в Казани чинити; а о смесных делех горним с казанскими государь велел ссылаться воеводам казанским с свиазскими и свиазским с казанскыми»[827]. Воеводы получили широкие полномочия для управления краем, тем не менее, как указывает И.П. Ермолаев, «решение основных проблем необходимо было оставить за царем, за Москвой, чтобы не создавать из Среднего Поволжья еще одно подобие удельного княжества»[828]. Основным должностным лицом во главе всего Казанского края был назначен дворецкий Большого (Московского) дворца шурин Ивана IV Д.Р. Юрьев-Захарьин. Сохранив свое прежнее звание и должность, он получил пост дворецкого Казанского дворца и стал руководить всем делом создания аппарата управления в Казанском крае[829]. Факт изначального слияния этих двух дворцовых ведомств весьма показателен: он в лишний раз указывает на связь царских (имперских) притязаний московской центральной власти с задачей овладения Казанью как резиденцией потомков золотоордынских царей.
Русские воины возвращались на свою родину в тяжелейших условиях. В летописях уже нет никаких упоминаний о помощи со стороны местного населения, словно ратники продвигались по безлюдной и пустынной местности. А.М. Курбский сообщает о массовом падеже коней: «… бо у кого было сто або двесте коней, едва два або три вышли»[830]. Казанский летописец добавляет, что голод не щадил и самих воинов: «И мнози з гладу помроша, не доставше пищи у них, инии же конину и зверину, и мертвечину ядоша»[831].
По прибытии в Москву 8 ноября 1552 г. по указанию Ивана IV были устроены торжества в честь взятия Казани. На пиру в своей Большой палате царь «дарил митрополита и жаловал бояр и всех служивых людей шубами и купками без числа, жаловал за службу по три дни, а роздано казны 48 тысяч»[832].
Перед Москвой стояла задача удержания завоеванного в своих руках. Первоначально принцип этого удержания, с точки зрения И.П. Ермолаева, заключался «в мирном закреплении края за Россией (используя привычные формы управления для народа и сохраняя основные привилегии для верхов господствующего класса при условии отказа его от мусульманской религии) и постепенном превращении Среднего Поволжья с помощью церковной организации как идеологической силы в часть «великой» России»[833].
Однако дальнейший ход событий в Среднем Поволжье заставил внести коррективы в эти принципы, поскольку Москва вскоре после взятия Казани столкнулась с мощным освободительным движением, в котором участвовали как успевшие присягнуть Ивану IV бывшие подданные ликвидированного ханства, так и население периферийных областей, не давшее присяги. Московскому правительству пришлось решать проблему сохранения завоеванного не по мирному, а по кровавому сценарию.
