Приобщение - [9]

Пусть презираем мы таких,

Но всё ж мы думаем о них,

А это тоже — их победа.

Они уселись и сидят.

Хоть знают, как на них глядят

Вокруг и всюду все другие.

Их очень много стало вдруг.

Они средь муз и средь наук,

Везде, где бьётся мысль России.

Они бездарны, как беда.

Зато уверены всегда,

Несут бездарность, словно Знамя.

У нас в идеях разнобой,

Они ж всегда верны одной

Простой и ясной — править нами.

1964

ИЗ СТИХОВ О МОЛДАВИИ

Языки романской группы,

Юность древняя Земли!

Ставить памятник вам глупо —

Вы со сцены не сошли.

И пускай в быту правительств

И учёных знатоков

Нынче в моде деловитость

Всяких новых языков, —

Будут люди обращаться

К вам и дальше — вновь и вновь.

Вы и самых чуждых наций

Втайне гордость и любовь.

Есть в вас с самого начала

То, что нужно всем другим.

То, пред чем склонились галлы,

Разгромив уставший Рим, —

Нечто самое такое,

Без чего вокруг темно.

Что навек с мечтой людскою

В звуке слова сплетено.

Отзвук вечной литургии,

Гармоничность без прикрас.

Здесь, в Молдавии, впервые

Поражает это нас.

И смущён ты чем-то вроде,

И чудно тебе сперва

Слышать в сельском обиходе

Вдруг ученые слова.

Но войдя во всё охотно,

Понимаешь суть основ, —

Этот первый,

            обиходный,

Древний смысл высоких слов.

Неужели всё так грустно,

И навек уйдут с земли

Ясность мысли, ясность чувства,

Всё, что вы в себе несли, —

Звучность памяти и чести,

Благородство не на час?..

Лучше сгинуть с вами вместе,

Чем на свете жить без вас!

Пусть звучит всё это глупо, —

Не хочу, чтоб вы прошли,

Языки романской группы,

Мудрость нежная Земли.

1965

* * *

В Кишинёве снег в апреле,

Неожиданный для всех…

Вы чего, Господь, хотели,

Насылая этот снег?

Он от Вас весь день слетает,

Сыплет с серых облаков,

Неприятно охлаждает

Тёплый город Кишинёв.

И пускай он тут же тает,

Он сгущает серость дня…

Чем, конечно, угнетает

Всех на свете

              и — меня.

Очень странно видеть это —

Снег без счастья, без игры, —

После солнца, после лета,

После света и жары.

Холодов терпеть не может

Этот город летних снов.

Как в ущелье, расположен

Он на склонах двух холмов.

А сегодня снег в ущелье

И туман на лицах всех…

Вы нам что сказать хотели,

Напуская этот снег?

Что пора забыть про ересь?

Вспомнить вновь, как Вы нужны?

Всё смешалось. Давит серость,

Скука давит в дни весны.

Всё во мне с тем снегом спорит.

Скука? Серость? — Чепуха!

Я ведь помню — этот город —

Город светлого греха.

Здесь — два месяца уж будет —

Без венца (о чем скорблю)

Я живу — простите, люди, —

С той, которую люблю.

С той веселой и капризной,

Смех вносящей на порог,

Без которой счастья в жизни

Я не знал и знать не мог.

С той, что может быть серьёзной,

Но непрочь и чушь молоть.

С той, к кому Вы сами поздно

Привели меня, Господь.

В Кишинёве снег в апреле

Сыплет мрачно, давит всех.

Что напомнить Вы хотели,

Напуская этот снег?

Возбуждая эти мысли?

Что у страсти дух в плену?

Что права я все превысил?

Лямку честно не тяну?

Зря. И так ознобом бродит

Это всё в крови моей,

От себя меня уводит

И от Вас, и от людей…

От всего, чем жил сурово,

Что вдруг стало ни к чему.

И от слова. Даже слову

Я не верю своему…

В Кишинёве снег в апреле

Ни за что терзает всех.

Ах, зачем Вам в самом деле

Нынче нужен этот снег?

Разве честно мстить за страсти?

Не от Вас ли Дух и Плоть?

Не от Вас ли это счастье,

Что открылось мне, Господь?

Так за что вконец измучен

Я лишением души?

Что Вам — вправду было б лучше,

Чтоб и впредь я жил во лжи?

Иль случайный приступ злости —

Снег, что с неба к нам слетел?..

Часто кажется, что просто

Удалились Вы от дел,

И внезапной власти рады,

С упоением ребят

Небо Ваши бюрократы —

Ваши ангелы — мутят.

1965

* * *

Стал я нервным и мнительным,

Сам себя я не чту.

Недостаток,

           действительно,

Неприятный в быту.

Чувства глуше ли, звонче ли, —

Трудно меру найти.

Это молодость кончилась

И не хочет уйти.

Это тяжесть движения,

Хоть покой истомил.

Это в каждом решении —

Напряжение сил.

Это страсть защищается,

Хоть идут холода.

Это жизнь продолжается, —

И ещё — молода.

1965

* * *

Все — загнаны. Все — орудья.

Всем — души не по плечу.

Но всё ж я тянусь к Вам, люди,

И чувствовать Вас хочу.

Вам жизнь и в бесчестьи ценность:

Всё ж можно свое отцвесть…

А я? Но куда я денусь…

От вас… Уж какие есть.

Мне скажут, что жизнь без смысла —

Не жизнь…

          Чушь! Слова одни…

Не жизнь — так продленье жизни,

Не легкое в наши дни.

Не легкое в дни такие,

Где чуть — и загнулся враз.

Так пусть вы не те. Другие

Не явятся в мир без вас.

Так ссорьтесь, так пойте песни.

(О чем? Жизнь — как в смутном сне.)

Я зрячий. Но мир исчезнет,

Коль станет подобен мне.

И вот я тянусь к вам, люди…

И чувствовать вас хочу…

Все — загнаны. Все — орудья.

Всем — души не по плечу.

1966

* * *

Перевал. Осталось жить немного.

За вершиной к смерти круче склон.

И впервые жаль, что нету Бога:

Пустота. Нет смысла. Клонит в сон.

Только всё ж я двигаться обязан —

Долг велит, гнетет и в полусне.

И плетусь, как раб, тем долгом связан,

Словно жизнь моя нужна не мне.

Разве рабством связан я с другими?

Разве мне не жаль, что в пропасть — дни?

Господи! Откройся! Помоги мне!

Жизнь, себя, свободу мне верни…

1966

ГАМЛЕТ

В.Р.

Время мстить. Но стоит он на месте.

Ткнёшь копьём — попадёшь в решето.

Все распалось — ни мести, ни чести.

…Только длится — неведомо что.

Что-то длится, что сердцем он знает.