Принцесса-невеста - [112]
Едва мозга достигли слова «и не только», Феззик рухнул наземь. В турецком есть особое слово, обозначающее это «не только», – «бюк». Обхватив живот, Феззик вновь и вновь думал: «Бюк». Судя по звездам в вышине, мальчик вот-вот появится.
К полуночи все сообразили, что дела не задались.
Когда Уэстли и Лютик разглядывали отблески заката на горизонте, схватки происходили поминутно, но так и остались. В десять вечера – тоже поминутно, и Лютик терпела бы их молча, как и все предыдущие часы…
…но в полночь стало сводить спину. С этим бы Лютик справилась; Уэстли рядом – подумаешь, спазмы. Она уже приготовилась надолго с ними свыкнуться…
…но боль переползла в бока, отыскала одну ногу, затем другую, запылала огнем…
…и с огненной боли в ногах мучения только начались.
Лютик побледнела, но оставалась Лютиком, и к тому же ее освещало пламя костра. Она по-прежнему завораживала.
Лишь на заре все они увидели, что сделала с нею боль.
Уэстли не отходил ни на шаг, разминал Лютику спину, массировал ноги, утирал пот со лба. Вел себя образцово.
К полудню они поняли, что дела не задались очень серьезно.
Притопал Феззик, глянул, убежал и вновь беспомощно спрятался за деревом. Иньиго схватил шестиперстовую шпагу и сражался с ветром, пока не увидел, что солнце садится вновь и все это длится уже вторые сутки.
– Не хочу тебя тревожить, – прошептала Лютик возлюбленному.
– Пока ничего необычайного, – ответил Уэстли. – Судя по тому, что мне говорили, тридцать часов – совершенно нормально.
– Это хорошо, я рада.
Когда пришла следующая заря, Лютик, уже явно слабея, выдавила:
– А еще что тебе говорили? – и Уэстли ответил:
– Все в один голос утверждают, что чем дольше роды, тем здоровее ребенок.
– Как нам повезло, что у нас будет здоровый сын.
К следующему закату речь шла только о выживании.
Феззик рыдал за деревом, а Уэстли совещался с Иньиго. Говорили они ровно, но вокруг уже витал ужас.
– Я в этом совсем не разбираюсь, – сказал Иньиго.
– Я тоже.
– Я слыхал, их разрезают и тем спасают жизнь. Режут женщине живот.
– Убить мою возлюбленную? Да я убью того, кто попытается.
Тут Лютик вскрикнула, и Уэстли кинулся к ней, упал на колени.
– …Прости… что от меня столько… беспокойства…
– Почему ты кричала?
Лютик взяла его за руку, сжала крепко-крепко.
– …позвоночник горит…
Уэстли улыбнулся:
– Повезло. Если с позвоночником такое дело, это явный признак, что вот-вот родится наш сын.
– Позвоночник – ерунда, тем более когда привыкнешь. По-настоящему было больно, когда сказали, что Робертс тебя убил. Вот это было трудно. Тогда я страдала. А это… – Она попыталась щелкнуть пальцами, но тело не слушалось. – Ерунда.
– Мы с Иньиго как раз говорили – куда отправиться, когда станем настоящей семьей. Помнишь, уезжая с фермы твоего отца, я думал про Америку? Мне по сей день нравится эта идея, что скажешь?
– Америка? – прошептала она.
– Да, это где-то за океаном, и знаешь, как я впервые тебя полюбил?
– …расскажи…
– Ну, мы были молоды, и ты только что ужасно меня выбранила, обозвала олухом и болваном, ты тогда все время обзывалась: «Мальчонка, вечно у тебя все наперекосяк. Мальчонка, ты безнадежен, ты безнадежный олух, никчемный ты болван».
Лютик с трудом улыбнулась:
– …я была ужасна…
– В хорошие дни ты была ужасна, но случалось и хуже, а когда за тобой стали бегать мальчишки, хуже стало некуда. Как-то вечером они все ушли, а я в конюшне чистил Коня, и ты вошла, напевая как дурочка, и сказала: «Какого парня в деревне ни захочу – любой мне достанется, ля-ля-тополя», и я отправился в хижину и сказал себе: «Ну все, мне плевать, забирай себе этих кретинов, я пошел», и я собрал пожитки и зашагал прочь с фермы, и тут я взглянул на твое окно и подумал: «Еще пожалеешь, что меня унижала, однажды я вернусь со всеми сокровищами Азии, прощай навек».
– …ты правда меня бросил?..
– В теории. В действительности случилось так: я повернулся, шагнул к воротам и подумал: «На что сдались все сокровища Азии без ее улыбки?» А потом снова шагнул и подумал: «Вдруг она улыбнется, а тебя не будет и ты не увидишь?» Я застыл под твоим окном, я понял, что должен быть рядом – вдруг ты улыбнешься? Потому что с тобой я был совсем беспомощен, меня так дурманило твое сияние, я был так счастлив быть рядом, хотя ты только и делала, что меня оскорбляла. Я бы ни за что не смог уйти.
Она выдавила самую нежную улыбку, на какую была способна.
Уэстли поманил Иньиго и прошептал:
– Мне кажется, мы уже близки.
– Я и вижу, – прошептал в ответ Иньиго.
Но они питались одной лишь надеждой и оба это понимали, и Уэстли обнимал ее так нежно, а дыхание ее слабело. Иньиго похлопал Уэстли по плечу, как товарищ товарища, и кивнул – мол, все будет хорошо. И Уэстли кивнул в ответ. Но в глубине души Иньиго понимал: близится конец.
А Феззик, прячась один за одним деревом, ахнул, потому что он понял другое: он вдруг стал не один. Он воспротивился, потому что нечто овладело им, его мозгом, и, видит Господь, его мозгу подмога не помешает, но Феззик все равно боролся, потому что, если тобой овладевает нечто, никогда не знаешь, кто запрыгнул на подножку, вредитель или помощник, кто-то добрый или, что гораздо ужаснее, любитель помучить. Феззиковой матерью нечто овладело в тот день, когда она познакомилась с его отцом, потому что она была ужасно застенчивая и не умела кокетничать, как в те времена полагалось всем турецким девицам, и стояла в сторонке, пока деревенские девчонки его охмуряли. А она хотела Феззикова отца, хотела всю жизнь прожить с ним и понимала это, но была бессильна и побрела прочь, оставив поле битвы девчонкам похрабрее, однако тут ею что-то овладело, и внезапно Феззикова мать лишилась застенчивости, и ее временный обитатель внушил ей, что она способна на удивительные вещи, и она вернулась к остальным деревенским кокеткам и вызывающей улыбкой, а также дивной своей пластикой затмила их всех. Во всяком случае, в тот день у нее была дивная пластика, и Феззиков отец втюрился по уши, и, хотя пришелец отбыл в тот же вечер, Феззиковы родители поженились, и его мать была так счастлива, а отец гадал еще многие годы, куда подевалась блистательная дерзкая красотка, что завоевала его сердце…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
О любви написано много. Но далеко не все… Этот сборник включает в себя три замечательных, ярких истории человеческих отношений, в которых с головокружительной скоростью проносится вихрь самых прекрасных на свете страстей.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.