Прикосновение зла - [52]

И так я оказался в предгорном городке Херцеле, за пределами которого начинались ряды поросших елями холмов, а за ними вырастали острые скальные пики, казалось, тянувшиеся в небо так высоко, что разрезали проплывающие по небу облака. Во всяком случае, горы должны были быть действительно высокими, поскольку на их вершинах я видел ослепительно сияющие на солнце белые пятна снега или льда, несмотря на то, что в Херцеле люди изнемогали от августовского зноя. Всё началось бы неплохо, если бы не прискорбная гримаса фортуны, устроившая так, что время моего приезда совпало со временем проведения ярмарки.

Ну что ж, приходилось как-то справляться с этим неудобством, я мог только благодарить Бога, что ночь обещала быть тёплой и бездождливой, что означало, что я смогу выспаться даже лучше, чем в переполненной корчме, потому что, по крайней мере, мне не будет досаждать вонь немытых человеческих тел и укусы вшей или клопов, которые роились даже в лучших гостиницах нашей Империи. Впрочем, для некоторых паразиты оказывались меньшей проблемой, чем крысы, я и сам видел гостиницы, из которых люди выскакивали как ошпаренные, когда крысы принимались грызть их ноги или уши. Конечно, не везде дела были так плохи. В нашей Империи попадались заведения с чистыми просторными комнатами и вежливым приличным обслуживанием, однако таких удобств трудно было ожидать в маленьком предгорном городке.

Я нашёл удобное место, где я мог усесться на плоском, нагретом от солнца белом валуне и охладить ноги в ручье. Я взялся распаковывать свёртки с хлебом и сыром, когда вдруг услышал молодой женский голос:

– Господин, господин!

Я повернулся в сторону приближающейся девушки. Она была довольно привлекательна, если кому-то нравятся женщины с бёдрами, широкими, как кровать, грудью, словно набитая подушка, и волосами, будто нива волнующейся на ветру пшеницы. Я знал, что если бы я немного постарался, она могла бы мне очень понравиться.

– Господин, солнце уже садится. – Она показала пальцем вверх, как будто у меня могли быть проблемы с обнаружением кровавых пятен, разливающихся по небу.

– Так же, как зашло вчера, и как, с Божьей помощью, зайдёт завтра, – ответил я.

Она уставилась на меня, и я видел, что она не до конца поняла, что я имею в виду. Что ж, если эту девушку и ценили в округе, то уж точно не за выдающийся ум.

– Вы идёте в город?

– Незачем. Ночь будет тёплой, переночую здесь...

Она рассмеялась. Если бы её зубы превратились в жемчужины, клянусь, я сколотил бы невероятное состояние, если бы их вырвал!

– Вы с ума сошли? Вам жить надоело? Хотите проснуться без лошади и кошелька? Если вы вообще проснётесь... – Она махнула рукой, и во время этого движения её грудь поднялись и опала, словно штормовая волна, ищущая своего пика.

– Что ты сказала? – Я перевёл взгляд немного выше. – Ага! Что меня ограбят. А что, у вас в округе разбойники шалят?

Она рассмеялась ещё громче.

– А вы что? Никогда не бывали в наших горах?

– Если бы я знал, как прекрасны здешние девушки, я бы приехал пораньше. И, наверное, уже не уехал, попав в сладкий плен. – Я улыбнулся ей настолько мило, насколько смог.

Ибо в моей голове несмело забрезжила мысль о том, что этот вечер ещё может довольно приятно закончиться. А если даже и нет, следовало расспросить девушку, какие опасности подстерегают путешественников в этих местах. Ведь что с того, что я служил в Святом Официуме, если я прибыл сюда инкогнито? Разбойники зарежут меня, и не будут спрашивать имя, фамилию и занимаемую должность. А то, что после этого всем в этих краях придётся заплатить за смерть инквизитора, это совсем другое дело.

Девушка долго молча смотрела на меня, как будто она что-то прикидывала или оценивала.

– Что ж вам никто не сказал... – проговорила она, наконец. – Либо вы с людьми не говорите и поэтому ничего не знаете. Я возьму вас с собой, пойдёмте.

Я быстро собрал багаж, оседлал лошадь, которую успел уже расседлать, думая, что мы задержимся у ручья немного дольше, и последовал за девушкой. Она шла довольно быстро, не беспокоясь о том, иду я за ней или нет. Я задумался, не была ли случайно эта пышная дева соучастницей злодеев, которые, увидев одинокого путника, отправили её играть роль приманки. И когда я буду обнимать эту красавицу в какой-нибудь хижине, я получу от её товарищей ножом или вилами. Однако наша святая вера, а также инквизиторская практика, учили, что нельзя делать поспешные выводы и слишком поспешно оценивать людей.

Быть может, эта девушка была попросту добросердечна, или по стоимости моего наряда и коня заключила, что я смогу отплатить за ночь, проведённую под крышей. Признаюсь, что когда я смотрел на её округлые, сильно обтянутые цветастым платьем ягодицы, мысль о том, чтобы спать, становилась всё более чуждой, а воображение подсовывало видения различных шалостей, которые можно было бы проделать с этим пышным телом. И если бы за оказанную услугу ночлега она захотела бы принять не наличные деньги, а искреннюю симпатию юноши, чья юность могла соперничать лишь с его совершенным знанием искусства, придуманного Эросом, я был бы более чем рад.