Прикосновение зла - [51]

– Вы моя последняя надежда. – Я указал на вывеску здания за его спиной. – Ведь это вы, как я полагаю, владелец этой гостиницы.

– Ну, я, – сказал он. – Гюнтер Грашипфер, к вашим услугам, господин. Но я не сдам вам комнату, потому что у меня её нет. Да и в общей комнате ночлега дать не могу, поскольку и там люди уже лежат так плотно, как огурцы в кадушке.

Я тяжело вздохнул.

– А конюшня?

Он только усмехнулся.

– Каждый хотел бы поспать на конюшне, не вы один. Я вам прямо скажу: до понедельника в нашем Херцеле комнаты вы не найдёте. Поспрашивайте, и если вы хорошо заплатите, кто-нибудь даст вам притулиться на своём дворе. Я и этого не могу, потому что у меня на дворе непрерывное движение. Ещё, чего доброго, конь на вас наступит или телега переедет, и ваша смерть будет на моей совести.

Как видно, это был честный человек, хотя его честность никоим образом не решала моих проблем. Я хотел спать в кровати, пусть даже без постельного белья, лишь бы были одеяло и тюфяк. С этим не было бы никаких проблем, если бы я появился в Херцеле с официальной миссией. Если бы я приехал в качестве инквизитора, в чёрном плаще со сломанным серебряным крестом, трактирщики наперегонки предлагали бы мне свои услуги, а если бы я захотел, то мог бы разместиться в лучшем из городских домов. К сожалению, миссия, которую я имел честь выполнять, на этот раз была основана на сохранении моей профессии в тайне. Но не мог же я три дня спать во дворе! Сегодня была пятница, а хозяин утверждал, что комнаты освободятся только в понедельник. И я решил рискнуть.

– Меня зовут Мордимер Маддердин, и я являюсь служителем Святого Официума, – значительно сказал я, хотя и приглушенным голосом. – Я обязую вас сохранить это...

– Прекратите, господин, прекратите! – Закричал он, размахивая руками. – Я знаю, что вы хотите получить комнату, но задумайтесь! Разве вы не знаете, что тот, кто выдаёт себя за инквизитора, будет бит палками до тех пор, пока мясо не начнёт отваливаться от костей, а потом сожжён? Вы хотите для себя такой судьбы в обмен на комфортно проведённую ночь? Убирайтесь скорее с моего двора, ибо иначе, как Бог свят, я буду обязан на вас донести. Идите, и молитесь, чтобы Господь сжалился над вами!

Говоря последние слова, он уже подталкивал меня, пихал и тянул, желая как можно скорее выпроводить за забор. Он был действительно хорошим человеком, но, как я мог заключить из его слов, также искренне глупым. Во-первых, он плохо запомнил наказание, которому подвергались незаконно выдающие себя за инквизитора (забитие палками до смерти – ласка по сравнению с ним), во-вторых, лишь только предположив, что я лгу, он должен был незамедлительно сдать меня в руки властей, а не предостерегать. Дотошный законник мог бы без сомнений рассматривать его поведение как преступление против Инквизиториума и отдать приказ о его аресте, а приговор суда, определённо, не был бы особенно мягким. Но я не собирался развлекаться подобными глупостями, особенно потому, что они уничтожили бы моё инкогнито.

– Хорошо, хорошо, ухожу, – сказал я, и хозяин с явным облегчением захлопнул за мной ворота.

– И не стойте перед домом, нечего! – Приказал он напоследок.

Я не стал садиться обратно в седло, взял поводья в руку и поплёлся в ту сторону, откуда пришёл. В нескольких милях от города я видел широкий мелкий ручей, который струился по цветущему лугу, поэтому я подумал, что это отличное место, чтобы немного отдохнуть, ополоснуться холодной водой и перекусить чем-нибудь из снеди, которую я вёз во вьюках. Кто знает, может быть, мне придётся провести там ночь, и это казалось лучшим вариантом, чем ночевать на чьём-то дворе.

Готовясь к отъезду, я понятия не имел, что два раза в год в Херцеле проходили трёхдневные ярмарки, на которые съезжались купцы и их покупатели даже из далёких окрестностей. А когда я понял, что попаду в город в самый разгар толчеи и сутолоки, было уже поздно. Потому что в Херцеле у меня была назначена встреча с нашим информатором, заслуженным сотрудником Святого Официума, который хотел поделиться со мной секретами (возможно, лучше сказать: предполагаемыми секретами), которые, по его мнению, могли быть важны для нашей святой веры, и чей источник находился в окрестностях города. В эту отдалённую провинцию меня отправили по собственному желанию, ибо в округе, где я служил, ничего интересного не происходило. Жизнь наша протекала спокойно от завтрака, через обед и полдник, до ужина. Район был праведным и благочестивым, а мои товарищи-инквизиторы – разленившимися от безделья. Они напоминали свору разжиревших и полинявших собак, которые греются на солнышке, с мордами у переполненных кормом мисок, и вместо того, чтобы лаять на незнакомых людей, они виляют при виде них своими хвостами. Достаточно сказать, что в течение полутора лет, которые я прослужил в отделении Кайзербада, мы проводили всего два расследования, и в обоих случаях у меня были серьёзные сомнения в том, имели ли мы дело с реальными преступлениями против веры или просто с эманацией человеческого гнева и зависти. Костры, правда, запылали, но оба дела оставили у меня впечатление, будто они должны были служить лишь оправданием для начальника нашего отделения и оправдывать в отчётах существование этого отделения. Между тем, я считал себя человеком дела, и полагал, что моим призванием является неустанная борьба со сторонниками Тьмы. Конечно, каждый должен отдыхать, даже самый ревностный инквизитор, но когда отдых или спокойное существование становятся смыслом жизни, тогда можно сказать, что дела принимают плохой оборот. Самое интересное расследование, с которым я имел дело во время службы в Кайзербаде, началось совершенно случайно. В конце лета прошлого года я разгадал тайну необычных событий в городе Виттлих, наказал злодеев и спас многих невинных от смерти. Однако когда я вернулся в Кайзербад, я снова был вынужден погрузиться в отупляющее безделье. Именно поэтому я решил попросить отправить меня с миссией в провинцию, и эта просьба была удовлетворена. Я даже думаю, что удовлетворена с удовольствием, поскольку мой пыл не вписывался в спокойную и ленивую атмосферу, царящую в кайзербадском отделении Инквизиториума.