Приключения в Гран-Чако - [17]

ГЛАВА 8 СНОВА В ПУТЬ

— Видели ли вы когда-нибудь, чтобы Джованни делал что-то смешное? — говорил итальянец, подражая разговорной манере индейцев. — Не видели? Ну так теперь вы увидите, как я буду участником этой глупой затеи и буду сопровождать безумца, отправившегося через пустыню, девять миль туда и девять обратно, ради куска пальмового дерева, который он называет «скрипкой» и звуки которой не громче комариного писка.

Он снял со стены двуствольное ружье и сумку, вынул масленку и стал чистить оружие. Потом вытер руки сначала о свой рабочий комбинезон, затем о волосы и укрепил на столе машинку для набивки гильз. Когда все было готово, он закурил, несколько раз затянулся и, отложив зажженную глиняную трубку далеко в сторону, расстелил на столе несколько аргентинских газет и хотел было высыпать на них порох из рожка.

Охотник с улыбкой наблюдал за его действиями, но когда тот взялся за рожок, он остановил его:

— Это лишнее, приятель. Смазать ружье никогда не вредно, даже если оно потом остается висеть на стене, но порох в здешних местах быстро впитывает влагу. Пусть лучше он останется в рожке.

— Не думаете ли вы, что я буду набивать патроны в пути?

— Для этого не будет времени, да и к чему такой груз?

— Я не пойду в Чако без патронов.

— Без патронов и винтовки. Она только будет мешать вам в пути. В крайнем случае вам встретится калибри, летящий через пустыню. Хороший нож или мачете будет достаточен для защиты и для того, чтобы расчищать до рогу. Если же вы опасаетесь ягуаров или этих несчастных индейцев, возьмите с собой револьвер. Было бы лучше, если бы вы вообще не брали с собой оружия. Вам больше будут доверять.

— Неужели там действительно нет зверей? — недоверчиво спросил Джованни.

— Ничем не могу вам помочь — в тех местах, куда мы пойдем, действительно нет созданий, которые бы летали или бегали. Вероятно, поэтому-то край этот так мало исследован, — отвечал спокойно охотник.

Но слова его лишь раздразнили Джованни.

— Это безумие! Девяносто километров по Соленой пустыне ради куска пальмового дерева, и при этом нельзя даже поразвлечься охотой. Я не буду настолько глуп, чтобы пойти безоружным прямо в логовище к индейцам.

— Как хотите — я не могу вас принуждать; я просто хотел посоветовать вам не брать с собой оружия. Все равно его нужно будет подарить кому-нибудь из индейцев. На всякий случай, чтобы из-за этого не произошло столкновения, и я возьму с собой свой револьвер, который хотел было оставить дома.

— Почему вы думаете, что мое ружье будет. подарено какому-то индейцу? Мое ружье, с которым я неделями, нет, месяцами бродил по Чако, — хвастливо заявил Джованни, — и если бы оно захотело рассказать о зверях, в которых ему доводилось целиться…

— Да брось ты его в воду, чтобы оно замолчало и не стыдило тебя, — прервал его дон Хосе. — Посмотри лучше назад, посмотри на шкуру Меченого и послушайся совета охотника, который убил его.

— Успокойтесь, друзья, — вмешался охотник. — Я скачал, что дам ему возможность показать, на что способны люди юга, но пусть он имеет в виду, что ему придется вернуться без ружья, потому что я не стану помогать ему защищать его. Ему придется полагаться только на самого себя.

— Я и полагаюсь только на себя! Можете быть уверены, что я не стану вам в тягость, скорее наоборот, вероятно, мне придется нести вас на руках, когда вы выбьетесь из сил.

— Пожалуй, так и будет, — заявил один из рабочих.

— Говорите, вы месяцами жили в Чако, — продолжал охотник, так что вашего опыта должно хватить на эти восемнадцать миль пути. Но не забывайте, что мы должны вернуться точно в срок. Вы знаете, у меня лихорадка, и я не хочу, чтобы приступ застал меня в индейском селении или в Соленой пустыне, где нельзя даже разжечь остер. Поэтому ровно в полночь я уже должен быть здесь, сидеть у огня и пить свой грог. Я не хочу, чтобы индейцы видели белого слабым, бессильным. Погода ухудшается. Надо ждать бури. Вот почему мы не должны ссориться друг с другом, как это часто бывает. Вы хороший парень, но я не пожертвую своей жизнью и ради десяти таких, как вы. Если вы хотите сопровождать меня— хорошо, но вы должны сами заботиться о себе.

Лицо охотника было серьезное, и голос звучал необычно твердо.

Итальянец сначала с удивлением смотрел на него, потом громко засмеялся: «Конечно! Меня вы не испугаете! Столько слов из-за каких-то восемнадцати миль…»

— Принимаете эти условия?

— Вы имеете дело не с ребенком.

— Отвечайте ясно: да или нет!

— Ну да, конечно, да! Но к чему такие формальности, словно речь идет о бог весть каком предприятии.

Ладно, об этом мы больше не будем говорить. В воскресенье в два часа ночи мы отправляемся. — коротко сообщил охотник.

Джованни снова запротестовал:

— К чему все это? В два часа ночи! Вы даже не отдохнете после приступа лихорадки. Вы рассчитываете на пять километров в час? Но ведь там равнина. Когда я был солдатом, я проходил вдвое больше. Если мы выйдем утром, то придем туда к полудню. Получите свою скрипку, пообедаем и двинемся обратно; к заходу солнца будем дома. Мы даже успеем здесь поужинать. И не к чему такая спешка!

Но охотник лишь посмотрел на него, как бы давая понять, что не имеет желания продолжать разговор. Он только вздохнул: «Будет у меня хлопот с вами!»