Приключения продолжаются - [32]
Чего зрители не видели, так это того, что девочка, когда её связывали, напрягала мышцы и широко раздвигала запястья, а когда верёвку оборачивали вокруг груди, она набрала в лёгкие как можно больше воздуха. Ведь чтобы выбраться из пут, ей нужно будет уменьшиться.
Выдохнув и расслабившись в следующее мгновение, Лейла скинула с себя верёвки, запрыгнула на стул и сплясала джигу – она освободилась!
Публика пришла в восторг и от трюка, и от самой Лейлы. Девочка же получала удовольствие от позитивной энергии, которая шла из зала.
– Спасибо! – поклонилась она.
Голос её звучал так звонко, точно вот-вот треснет и разлетится осколками, как хрустальный бокал.
– А теперь пришло время для финального трюка. Самого невозможного и невероятного. Тот, кто страдает клаустрофобией, подумают, что я сошла с ума.
Картер и Тео выкатили из-за кулис сундук размером чуть больше обычного чемодана. Из других кулис Олли и Иззи вынесли белую смирительную рубашку с пряжками, волоча длинные рукава по полу.
По зрительному залу пробежал возмущённый ропот.
Близнецы подмигнули, помогая Лейле надеть рубашку и не слишком плотно завязать её с перекрещенными на груди руками. Клик-клик-клик – защёлкнулись пряжки. Девочка обратилась к залу:
– А вот сейчас мне понадобится ваша помощь. Как только я сяду в этот сундук и мои помощники закроют крышку, пожалуйста, посчитайте до тридцати.
Затем она действительно залезла в сундук, близнецы закрыли крышку, зрители начали свой отсчёт:
– Тридцать… двадцать девять… двадцать восемь!..
Неудачники подбадривали толпу и ещё больше разжигали её нетерпение:
– Громче! Громче! Она вас не слышит! Лейла, давай!
– Двадцать! Девятнадцать! Восемнадцать! Семнадцать! Шестнадцать! Пятнадцать!
Лейла в сундуке извивалась и вместе с тем прислушивалась к крикам зрителей. Наконец освободив одну руку, она поднесла её ко рту, чуть отогнула искусственную кожу, зажала отмычку губами и перехватила пальцами освобождённой руки. Лейла с трудом добралась до закрытых пряжек на рубашке. Места в сундуке почти не было, она едва могла двигаться, но всё получилось. Трюк этот был её любимым, и даже многие годы спустя она с удовольствием показывала его.
– Одиннадцать! Десять! Девять!..
Прежде чем зрители успели выкрикнуть «восемь», Лейла откинула крышку сундука и вскочила, триумфально вскинув руки над головой. Смирительная рубашка слетела с её плеч на пол.
Зал неистовствовал. Лейла слышала, как кровь стучит у неё в висках, счастливые слёзы накатывали на глаза, и она едва сдерживала их. Собрав друзей вместе, она вышла на поклон. Пусть это представление для них станет первым, но далеко не последним.
Сквозь яркий свет софитов она разглядела другого Вернона, который восторженно аплодировал и махал ей. Один только его счастливый вид сразу наполнял сердце Лейлы самыми тёплыми воспоминаниями: о радуге и солнце, горячем шоколаде и весёлом смехе.
Двадцать
Сцену готовили к основному действию. Помощник режиссёра отправил Неудачников на свободные места в первом ряду. Зрители, те, кто мог, пытались прикоснуться к Лейле, похлопать её по плечу, поздравить с премьерой. Несколько детей бросились к ней за автографами.
– Только пусть и все мои друзья тоже подпишутся, – согласилась Лейла на их просьбы.
Вскоре зал погрузился в темноту, зрители затаили дыхание. Начиналось представление мадам Эсмеральды.
Кто-то сзади вдруг прошептал:
– Видели, что она вчера сотворила?
– Эти мигающие огни в доме наводили настоящий ужас!
– Должно быть, она настоящий экстрасенс, раз прогнала призраков!
Вдруг громкий голос заставил замолчать всех до единого:
– А сейчас… Давайте поприветствуем выдающийся, непревзойдённый талант. Сохраняйте свой разум, укрепляйте дух, берегите нервы. Сейчас вы столкнётесь с невероятным, самым ясно видящим экстрасенсом… Мадам Эсмеральдой!!!
Где-то в самой глубине сцены раздался шум, клубы появившегося вдруг дыма осветил единственный луч света. И вместе со всем этим появилась мадам Эсмеральда.
Она подошла к краю сцены и, озаряя улыбкой всех вокруг, поприветствовала публику.
Её выступление было таким гладким и блестящим, точно стеклярус, украшавший наряд. Начала она с того, что собрала из зала записки, где зрители рассказывали о себе, а затем, проходя по залу в холодном свете софита, который неотступно следовал за ней, она подходила к тем, кто их писал.
– Ваша мать работала в банке на Среднем Западе, – сказала она рыжеволосой женщине.
– Сливочно-белый – ваш любимый цвет, – мужчине в галстуке.
– А тебя зовут Анна-Роуз, – девочке-подростку.
Какому-то старичку очень маленького роста она сказала, что однажды на острове Святого Иоанна его укусила акула.
Мадам Эсмеральда подошла чуть ли не к каждому присутствующему в этом зале, и все смотрели на неё с восторгом и удивлением.
– Судя по выражению ваших лиц, я, кажется, почти всё угадала, – крикнула она залу.
Зрители забормотали, переговариваясь друг с другом.
– Или не почти, а всё угадала?
Все как один встали и сказали «да». Зал взорвался аплодисментами.
– Наверняка вы верите в сверхъестественное. Для следующего трюка мне понадобится вся ваша вера.
Она вернулась на сцену, вынула из кармана белую свечу и, выразительно чиркнув спичками, зажгла её.
