Приключения на Безымянной реке - [3]

Так или иначе, но ребята оставили Карлика и Зику далеко позади и теперь, оглянувшись, различали лишь две черные точки, две маленькие мушки. Зато вблизи они увидели Ирку Страку, или, как его называли короче, Стракоша[1].

Он приближался широченными шагами, покачиваясь на своих журавлиных ногах, и, конечно, как всегда, с беретом на самой макушке. Берет сидел на Ирке как приклеенный и был настолько мал, что Иркина голова казалась яйцом с черной верхушкой. Что и говорить, зрелище довольно смешное.

Тем не менее Ирка Стракош выступал с достоинством, и, когда Румик закричал ему навстречу: «А я уже придумал название для лодки!» — он только высокомерно махнул рукой:

— У меня тоже есть — «Пузырь»! — Стракош остановился, явно наслаждаясь растерянным видом ребят.

Никогда нельзя было точно сказать, шутит ли Ирка или говорит всерьез… Они подозрительно покосились на него. Нет, ни одна черточка не дрогнула на его лице. В этом-то и заключалась его сила: никто никогда не догадывался, что скрывается в голове у Ирки, а если и догадывался, то слишком поздно.

Так и теперь.

— Ну, что вы на меня уставились? — проговорил Ирка с оскорбленным видом. — Пузыри, по существу, тоже из воды. Они плавают по реке, булькают на воде. Почему бы лодке не называться пузырем?

— Чепуха! — возмутился Румик. — Вот у меня название почище твоего…

Но в этот миг рот у Стракоша растянулся в улыбку, уголки губ взлетели вверх, и Стракош весь затрясся от смеха…

И Румик понял, что опять он попался на удочку, что Ирка снова выставил его на потеху. Румик побагровел как рак, кулаки у него невольно сжались, и кто знает, что случилось бы дальше, если бы в этот момент не подбежали отставшие ребята.

Впереди мчался, опустив голову, Зикмунд, мрачный и насупленный. За ним почти затылок в затылок бежал Карлик, выставив подбородок, словно наконечник копья. Сейчас он весь сжался, стараясь догнать, перегнать, выиграть, победить!

— Ура! — Тяжело переводя дух, Зика остановился и яростно затопал ногами, словно стараясь дать выход набранной скорости.

— Ура победителю! — хлопнул его по плечу Аква.

— Как это так?! — вскинулся Карлик. Он тоже остановился, и его быстрые глаза впились в Акву: — Выиграл, конечно, я. Вначале я вырвался на целых два шага вперед, а сейчас отстал всего на кончик носа!

— Все равно, — замотал стриженой головой Аква. — Кто раньше порвал ленточку, тот и победитель.

— Ах, так!.. — возмутился Карлик. — Ну, подожди…

Но тут Аква ринулся к лодочной станции, а за ним последовали и все остальные. Только Румик топтался возле взбешенного Карлика, в чем-то горячо убеждал его, размахивая руками. Потом и они направились к станции.

По мере того как они все дальше и дальше удалялись от шума трамваев и машин и приближались к Влтаве, их охватывала тишина. Казалось, они попали в совсем иной мир, где царит только река, ее волны, шум ее течения, тихий и в то же время такой могучий, что он сразу заглушал все посторонние звуки.

Ребята смолкли. Так молча они поднялись на крутой склон и остановились около деревянной лодочной станции.

Перед ними расстилался луг, а на нем, как огромные великаны, стояли тополя, словно застывшие в вечном покое. Кое-где выжженная солнцем трава побурела и приняла коричневый, табачный оттенок. Но там, куда падала тень от тополей, она сверкала свежей зеленью, усеянной маргаритками. Точно кто-то подсахарил траву.

Но ребят не занимали ни трава, ни тополя — они не сводили глаз с реки, где были видны раскачивающиеся под ударом прибоя две великолепные лодки.

Честно говоря, они были не так уж великолепны — всего две пестрые некрашеные плоскодонки, — и покачивались они не от морского прибоя — просто к берегу пристала моторка. Но ребят это нисколько не огорчало. Это ведь были их собственные лодки, и, конечно, лучше их на свете не найти. И не все ли равно, что их покачивает: волны от морского прибоя или от простой моторки? Главное — лодки двигались, качались на волне, готовы были стремительно мчаться в невиданную даль, которая таит в себе чудесные приключения…

Такими мыслями были полны все эти юные головы, хотя никто из ребят не произнес ни слова. В эту минуту они действительно составляли одно целое, одно тело и одну душу — шмыгающий носом Эмиль и важный Стракош в своем маленьком берете, степенный Аква и самолюбивый Карлик, озабоченный Румик, у которого снова прядь волос свесилась на лоб, и хмурый Зика.

Они стояли, любуясь рекой и лодками, и еще долго не двинулись бы с места, если бы… если бы в тени тополей кто-то не махнул им рукой.

Там сидели двое ребят, и один из них без всякого сомнения был Франта-Мышка.

Франта сидел почти неподвижно, только равномерно покачивал головой. Его светлые, соломенного цвета волосы золотистым пятном выделялись на яркой зелени травы, и ребята догадались, что он сосредоточенно обдумывает название для лодки, потому что Франта делал все старательно и тихо, как мышка.

Вторым, кто сидел в тени тополя, оказался Патичка. Это он махал рукой ребятам. Они сразу узнали его по размашистым движениям и отдали бы голову на отсечение, что ему осточертело сидеть возле Франты. Наверняка Франта только делает вид, будто что-то соображает, а у самого в голове уже бродят озорные мысли, а вовсе не название лодки. Но ребята на него не сердились, потому что это был… ну просто Патичка…