Приказано обезвредить - [19]

Когда у товарняка мелькнула знакомая тень, я не поверил своим глазам.

— «Лейтенант», — шепнул Иванов.

— Вижу.

Диверсант оглянулся. Не заметив ничего подозрительного, неторопливо ступил на перрон. Постоял у вокзальной двери, шагнул через порог в зал ожидания. Как провести его задержание без стрельбы? План созрел моментально. Поделился своими соображениями с Ивановым. Тот согласно кивнул.

Не раздумывая больше, я зашел в будку стрелочницы. Пожилая женщина пила кипяток, размачивая в кружке крошечный черный сухарик. Показал ей свое удостоверение и объяснил, что для поимки преступника мне на время нужна ее одежда.

— А как же я? — удивилась стрелочница.

— Накиньте пока мою шинель.

Через несколько минут в зал ожидания вокзала вошла старушка с узелком. Поравнявшись с «лейтенантом», остановилась и вдруг, отбросив узелок, с криком: «Ванюшка, сынок!» крепко обняла диверсанта. Тот начал вырываться, но подскочил Иванов и быстро обезоружил «лейтенанта».

Когда его доставили в привокзальное отделение милиции и капитан стащил с себя платок, пораженный «лейтенант» прошипел:

— Капитан? — и добавил неожиданно: — Ко всякой встрече готовил себя. Но чтобы так глупо попасться?!.

При обыске у «лейтенанта» нашли ампулы с ядом. Кроме взрыва береговых орудий в Кронштадте он должен был отравлять колодцы, водоемы, пищу на сборных пунктах.

— В каком квадрате будет сброшена взрывчатка? — задал я вопрос.

— А если не скажу? — дернул плечом «лейтенант».

— Думаю, это не в ваших интересах.

— Это правильно, — вздохнул немец и точно указал место.

Я вернулся в будку стрелочницы. Женщина шутливо подмигнула:

— Может, поменяемся, товарищ капитан?

— Не могу, — засмеялся я. — Казенное имущество.

По дороге из управления тыла, куда мы с Ивановым доставили арестованного, я почувствовал недомогание. Старший оперуполномоченный, выслушав мой доклад, внимательно посмотрел на меня, предложил вызвать врача. Когда тот прибыл и дотронулся до моего лба рукой, то решительно распорядился:

— В госпиталь!

— Да с какой стати? — удивился я. — Дайте аспирин, и все пройдет.

— От аспирина такая простуда не пройдет, — вздохнул врач.

Из госпиталя меня выписали глубокой осенью. Шел по блокадному городу и не узнавал его. Вокруг царила непроглядная темнота. Автомашины ездили с затемненными фарами. Но заводы и фабрики работали круглосуточно: выпускали оружие, ремонтировали танки, шили теплую одежду для воинов. Комиссар милиции М. П. Назаров, к которому я зашел, сильно постарел за это время, осунулся. Поздоровался, пожал мне руку, усадил напротив и стал вводить в курс событий.

Фронт под Ленинградом стабилизировался. Все попытки врага прорвать его в этом месте не увенчались успехом. Фашисты лютуют, засылают в наш тыл шпионов и диверсантов.

— Вчера в районе поселка Лисий Нос замечены ракеты сигнальщиков, — рассказывал Назаров. — Необходимо срочно обследовать местность. Можете взять любого оперативника.

Я попросил в помощники младшего лейтенанта Иванова, смелого бойца, надежного товарища.

— Не возражаю, — улыбнулся комиссар.

В коридоре управления меня поджидал Иванов. Обеспокоенно спросил:

— Договорились?

Я кивнул.

Вечерело, когда мы выбрались в поселок Лисий Нос. Погода была ветреная, в воздухе кружился мелкий снежок. Противник обстреливал город. Взрывы ухали то в одном, то в другом районе. По улицам то и дело разносился вой сирены. К поселку мы подошли уже в темноте. У крайнего дома увидели женщину. Она торопливо закрывала ставни.

— Хозяйка, — сказал я, — можно у вас переночевать?

— А кто вы такие будете? — испуганно спросил детский голосок.

Я вгляделся: так и есть — передо мной девчушка.

— Свои.

— Документы есть?

— Есть.

— Заходите, — пригласила девочка.

Домик был небольшой, на две комнаты. В первой — стол, за скудным обедом у стола сидела старуха, не мигая смотрела на дымящийся фитилек из марли.

Мы поздоровались.

— Прошу отведать с нами хлеб-соль, — пригласила нас старуха, после того как внучка проверила документы.

Иванов вынул из кармана несколько ржаных сухарей, я — пакетик с сахаром, и мы сели пить чай. Тамара — так звали девчушку — рассказала, что ее отец и мать на фронте, а она живет вдвоем с бабушкой. Хотела тоже убежать на фронт, ведь ей уже 15, но бабушку жалко. Глухая, плохо видит.

Мы с Ивановым рассказали девочке о ракетах. Но она ничего подозрительного не замечала, ракет не видела.

Ничего не оставалось, как поочередно дежурить на улице, сменяя друг друга через час.

Первым из дома вышел Иванов, притаился у забора. В назначенное время я сменил его. Пронзительный ветер со снегом зло толкнул меня и чуть было не сбросил с крыльца. Над Ленинградом плясали языки пламени. А на улице поселка было пустынно и тихо.

До смены оставалось минут 15, когда у дома напротив мелькнула фигура мужчины. Я легонько стукнул в ставню, и на помощь мне поспешил младший лейтенант Иванов. За ним выскочила и Тамара. Быстро догнали незнакомца.

— Руки вверх! — скомандовал я.

Задержанного привели в дом. При обыске обнаружили ракетницу. Тамара тихо сказала:

— Я его не знаю, в поселке таких нет.

В управлении милиции задержанный дал следующие показания: фамилия его Басов, пехотинец, попал в плен и был завербован. Несколько раз подавал самолетам сигналы. Назвал и своего резидента.