Приказ - [65]

— Я согласен, господин правительственный уполномоченный! — решительно заявил Марошффи. — Сообщите, когда мы выезжаем.

Однако Феньеш не мог точно назвать никаких сроков.

— Все будет зависеть от того, с какими известиями вернется из Парижа Пожгаи. До тех пор прошу вас набраться терпения, — сказал он Марошффи, — и ждать.

У Марошффи осталось такое чувство, что, пожав на прощание руку Феньеша, он как бы взял на себя обязательство служить Каройи, причем сделал это охотно, с чистым сердцем. Начиная с этого дня Альби стал часто появляться в военном министерстве. С кем бы он ни разговаривал, он спорил, доказывая необходимость ориентации на Запад. Глядя на Марошффи, Денешфаи только посмеивался, однако большая часть офицеров старой закалки не на шутку обижались на него. Участвуя в словесных стычках с ними, Альби очень скоро понял, что увлечение политикой есть не что иное, как своего рода опьянение — более подходящего слова для характеристики этого состояния не приходило ему в голову.

— Кто однажды захмелеет от увлечения политикой, — сказал как-то Истоцки, с удивлением заметив, каким активным стал Марошффи, — тот уже никогда не отрезвеет от этого опьянения…

В тот период Альби очень редко общался со своей матерью, разве что встречался с ней за обеденным столом во время еды, но и тогда они обменивались лишь короткими репликами, тем более что Сударыня целиком и полностью занялась своими финансовыми делами. Она была настолько охвачена денежной лихорадкой, что походила на одержимую, как и ее сын, только сферой его одержимости была политика, а ее — финансы.

Вместе с Мари Шлерн Сударыня пустилась в различные финансовые авантюры. Обе начали лихорадочно скупать недвижимое у тех, от кого отвернулась фортуна. Женщины надеялись, что счастье скоро улыбнется им и тогда они наживут на этих операциях солидный капитал. Правда, следует сказать, что деньги Сударыня и Мари вкладывали с большой осторожностью, обходя сомнительные предприятия, и добились определенного успеха.

Марошффи тем временем со все возрастающим нетерпением ожидал вестей от Феньеша, однако по непонятной причине майор Пожгаи задерживался в Париже. Истоцки каждый день интересовался у Альби, нет ли письма от Эрики. Создавалось впечатление, что молодой военный дипломат больше интересовался судьбой Эрики, чем ее собственный муж. Дело было в том, что Адам Истоцки любил Эрику. Марошффи же с той минуты, когда увидел Эрику на фотографии в швейцарском иллюстрированном журнале, не хотел даже и думать о жене. Правда, ему далеко не всегда удавалось это, однако он никогда и ни с кем не говорил о ней. В глубине души он никак не мог заглушить свою любовь к красавице жене, которая снилась ему по ночам; наутро просыпался с такой тяжелой головой, что целый день чувствовал себя разбитым.

Десятого декабря Марошффи не сумел избежать встречи с Мари Шлерн, которая появилась в их доме якобы для того, чтобы нанести очередной визит «дорогой тетушке», как она называла Сударыню, хотя Мари прекрасно знала, что вдова в тот день уехала в Пешт по каким-то своим делам.

Марошффи сразу же разгадал замысел Мари. Он хорошо знал способности женщин устраивать небольшие заговоры, о которых они никому не говорят, умалчивая о том, какой цели этим добиваются, однако каждая из сторон и без этого прекрасно знает, о чем именно идет речь, и одобряет шаги другой стороны и всячески помогает ей.

Сударыня в глубине души никак не могла отказаться от мысли, что Альби и Мари рано или поздно все-таки поженятся.

— Я только на одну минутку зашла! — С этими словами Мари вошла в комнату Альби, который сразу же почувствовал, что в его жилище появилась соблазнительно-красивая здоровая женщина.

От Мари пахло тонкими нежными духами. Уже один запах таких духов не может не волновать мужчину. И хотя Альби решил держать себя в руках, это ему плохо удавалось.

Заметив на письменном столе Альби его записи, какие-то книги, журналы и газеты, разбросанные в беспорядке, Мари скривила свои очаровательные губки и насмешливо заметила:

— Политика, политика, кругом одна политика! Сейчас все занимаются политикой, она будто заворожила всех. Вся страна сейчас похожа на сумасшедший дом, в котором люди забыли, как им следует жить. Разве это правильно, Альби, как ты думаешь, дорогой?

«Одна минуточка» явно затягивалась: Мари не переставала болтать обо всем на свете. Она сразу же перешла с Альби на «ты», как в старые добрые времена, когда оба были еще детьми. Мари, нисколько не стесняясь Альби, сказала, что генерал Берти официально просит ее руки, и тут же с ангельской непосредственностью и целомудренностью спросила:

— Как ты думаешь, Альби, могут быть по-настоящему счастливы супруги, которых разделяет возрастная пропасть в двадцать лет? — и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Представь себе, Альби, нашелся человек, который намерен принудить Берти подать в отставку. В военном министерстве появился какой-то новичок по фамилии Бем, государственный секретарь по военным делам, который прилагает все усилия, чтобы уволить из армии некоторых генералов и полковников, тех, кто не угодили новому режиму и в душе сохранили верность королю. Бедняга Берти сейчас чувствует себя таким несчастным. Он говорит, что короля Карла якобы принудили подписать какое-то секретное письмо, которое майор Пожгаи и повез в Париж. Финансовое положение Берти и без того не из блестящих, а как же он станет жить на ту более чем скромную пенсию, которую ему назначат? Хорошо еще, что Берти по характеру оптимист и отнюдь не видит будущее темным. Он говорит, что скоро этому глупому маскараду придет конец, более того, думает так не он один, а многие. Хочу сказать, что я в этом отношении совершенно с ним согласна.