Приказ - [50]

Марошффи словно в оцепенении выслушал Петера, который, пожалев его, в конце концов предложил:

— Если ты во что бы то ни стало хочешь встретиться с матерью, тогда уж пусть лучше она сюда подъедет.

Как раз вот этого Марошффи и не хотел, потому что представлял, какое гнетущее впечатление останется у матери от одного вида той обстановки, в которой он находится.

Петер понял его опасения и, немного подумав, сказал:

— Ладно, езжай. Наденешь черные очки, тем более что по удостоверению личности ты числишься почти слепым. Сопровождать тебя будет Юци. А когда вернешься, мы с тобой кое-что обсудим.

— Хорошо, Петер, — согласился Марошффи, — когда вернусь, тогда и поговорим.

Под вечер, когда дневная смена рабочих разъезжалась по домам, Альби и Юци сели в трамвай и поехали по направлению к центру.

Моросил сентябрьский дождик, повсюду виднелись лужи, и городские окраины выглядели от этого тоскливее обычного.

Предупреждая об облавах и проверках документов, Петер не ошибся. У Марошффи трижды проверяли документы: два раза — в трамвае и один раз — на улице.

Юци великолепно сыграла роль «заботливой жены» полуслепого. Не без волнений, но они все же благополучно добрались до Табани и пришли на квартиру к Анне Шнебель. Уже находясь в пути, Марошффи решил встретиться с матерью на квартире у прачки. Увидев Альби, Анна на миг оцепенела, но тут же, бросив стирку, помчалась к Сударыне.

Вдова не заставила себя долго ждать: она запыхалась от быстрой ходьбы, грудь ее высоко вздымалась. Анна Шнебель с готовностью подала Сударыне стул, и Сударыня, усевшись, более чем внимательным взглядом прощупывала женщину, которую увидела в обществе своего сына. Она не задала Юци ни одного вопроса, вернее, не успела этого сделать, так как женщина деликатно удалилась вместе с Анной на кухню.

Сударыня никогда не теряла присутствия духа. Она и сейчас хорошо знала, чего хочет. Она заблаговременно продумала несколько вариантов, однако окончательное решение все же намеревалась обсудить с Альби.

— К огромному сожалению, Истоцки уехал в Вену, — сообщила она сыну, — а нам самим решить наше дело будет нелегко, потому что без его помощи вряд ли удастся быстро установить связь с Эрикой. А сделать это необходимо как можно скорее, пока все не запуталось.

Мать Марошффи опасалась, как бы Эрика, чувствуя себя свободной, снова не вышла замуж, что, разумеется, легло бы чрезмерной тяжестью на душу Альби, который не мог своевременно сообщить жене о том, что он жив.

— Завязывать с ней переписку у нас нет времени, — решительно заявила Сударыня, — кроме того, мы не можем рисковать из-за почтовой цензуры. Я немедленно сама поеду в Вену и лично попрошу Истоцки помочь мне. Другого выхода у нас нет. — Немного подумав, она добавила: — К сожалению, я буду вынуждена разговаривать с Адамом откровенно. Он должен знать, что ты не погиб, а жив. Без этого он вряд ли станет что-либо предпринимать.

Марошффи понимал, что мать права, а лучшего плана он предложить не мог.

— Из Вены я не уеду до тех пор, пока не доведу дела до конца! — решительно заявила Сударыня. Однако она все-таки не удержалась от того, чтобы не упрекнуть Альби: — Но в верность Мари Шлерн я верила бы больше. — Заметив, как зло блеснули глаза сына, она сразу же смягчила тон: — Я, конечно, понимаю, что в наш безумный век ни от кого нельзя требовать вечного траура: меняются времена, нравы, мораль. Только сейчас, когда жизнь человека обесценена, люди пришли наконец к мысли, что она слишком коротка. — Сударыня все же не удержалась от соблазна рассказать сыну самые свежие политические новости: — Представь себе, сынок, что большинство людей считают, что наше будущее следует связывать не с именами Тисы, Векерле или Эстерхази, а с именем Каройи. Говорят, что он-то уж приберет к рукам земельные участки своих политических противников. Если же Каройи возьмет верх, то ты…

Марошффи и виду не подал, что его заинтересовало сообщение матери. Тогда она, как бы подводя итог разговору, заявила, что сегодня выезжает в Вену, а Альби необходимо вернуться в свое прежнее убежище. Связь друг с другом они будут поддерживать, как и раньше, перепиской.

— А кто забирает на почте твою корреспонденцию? Не та ли женщина? — поинтересовалась Сударыня, придав голосу бесстрастную интонацию. — Что это за особа? Где ты ее нашел? — Сударыня, разумеется, с первого же взгляда на Юци заметила, что та находится в положении, и мысленно старалась отгадать, на каком месяце и, следовательно, может ли это иметь какое-то отношение к Альби.

Юци в свою очередь моментально почувствовала этот недоброжелательный взгляд, она даже содрогнулась, словно у нее по коже поползла противная гусеница.

Однако Сударыню мало интересовали неудачные женские связи Альби, поскольку она всегда считала, что ни один мужчина не может обойтись без женской юбки. Никакой беды в этом нет, утверждала она, важно только, чтобы Альби знал, когда и как ему следует порвать связь с очередным предметом своего увлечения.

Муж Сударыни помог ей приобрести в этом отношении довольно богатый опыт. Ведь их брак в первую очередь основывался на финансовом расчете, так что Сударыня даже не стала бы упрекать своего супруга, если бы у него вдруг появился внебрачный ребенок. Что же касается Альбина, то тут она смотрела на сына с чисто материнской бдительностью, не собираясь, однако, полностью лишать его свободы, но старалась, как могла, ограждать его от серьезных ошибок в этом отношении. Именно поэтому она несколько раз ощупывала Юци взглядом. Она вполне допускала, что Юци могла делить свое ложе с ее сыном, богатым господином. Она вполне допускала и то, что ее Альби, капитан генерального штаба, вполне мог пойти на этот шаг по тем или иным соображениям. Рождение ребенка нисколько не пугало Сударыню. Она могла, как это обычно делается в подобных случаях, легко устроить его на воспитание куда-нибудь в провинцию.