Приказ - [46]

Темы своих рассуждений Фред менял совершенно неожиданно.

— А знаете ли вы, господин Капитан, что в центре Будапешта аристократы-богачи открыли особый картежный притон? — спросил он как-то Марошффи, беззлобно посмеиваясь. — Играют во всевозможные карточные игры, а между играми их ублажают настоящие дамы. Вот-с! Да, вы правильно расслышали, именно дамы-аристократки, то есть такие, которые днем принимают благовонные ванны, всю парфюмерию покупают только на улице Ваци, а их мужья-офицеры в это время гибнут на фронте. У некоторых из этих дам мужья — важные чиновники в министерствах. Ну что вы на это скажете?

Однажды он шутливо заметил:

— Власти нервничают, господин Капитан! Вы не знаете почему? Попробуйте догадаться! Слишком много забастовок? Не хватает продовольствия даже для того, чтобы по карточкам выдавать его? Болгария и Турция вот-вот собираются сложить оружие? Нет, это все ерунда! В Бухаресте, Праге и Белграде уже делят территорию Венгрии? Нет, дело совсем не в этом! Число дезертиров достигло ста пятидесяти тысяч человек? Полтора миллиона янки прибыли на западный фронт? Бонар Лоу не верит в возможность заключения мира? Чепуха! Самая страшная проблема состоит в том, что теперь из-за этих проклятых большевиков мы уже не получаем из России икру, вот оно что! Вот в чем беда! Сам Векерле выражал сожаление по этому поводу на одном из заседаний совета министров, и другие важные господа вполне разделяют его точку зрения!

Фред занес в свою записную книжку какие-то цифры, потом засунул между ее страницами огрызок карандаша и сдвинул свои очки на лоб.

— Я кое-что и похлестче знаю, — произнес он, как-то странно улыбаясь. — Наш фехерварский золотоголосый епископ назвал в своей проповеди людей вроде меня «подрывными элементами». В своей замечательной великолепной проповеди он меня и моих братьев по вере назвал «подрывными элементами» и всю ответственность за беды и несчастья в стране возложил именно на нас. Так вот, я, «подрывной элемент», больше ни одного солдата не дал бы Гинденбургу, наоборот, я сейчас же их всех отправил бы по домам! Я бы собрал этих простых людей и сказал бы им: «Эта земля наконец-то ваша, так возьмите ее в свои руки и будьте счастливы, ведь вы тысячи и тысячи лет страдали из-за нее!»

Говоря это, Фред так отчаянно жестикулировал, что его старые очки вдруг сползли со лба на переносицу. Губы его дрожали.

— Разве это не странно? Он и, видите ли, чистокровные венгры по плану создания так называемой «Центральной Европы» хотели бы превратить Венгрию в немецкую колонию, а я же «подрывной элемент», потому что хочу для венгерского народа мира, хочу нормальной заработной платы для рабочих и немного земли для крестьян…

Фред окинул себя взглядом. Был он в давно полинявшей шляпе, засаленном до блеска пиджаке, брюках в заплатках на заднице, а на ногах — огромные ботинки с резинками по бокам, которые были по крайней мере на два размера больше, чем требовалось. Фред купил их еще в прошлом году на толкучке.

Затем как ни в чем не бывало продолжил свои рассуждения:

— Чего хотят эти высокопоставленные господа от меня, маленького человека, Якоба Фреда? Может ли после всего этого он любить родину? Нет, у него есть все основания поносить Тису, Векерле, Андраши! — Фред внезапно расхохотался: — Представьте себе, господин Капитан, что произошло бы, если бы я вдруг вышел на площадь перед зданием парламента и закричал: «Векерле, старый лоточник, дряхлый, жадный, тщеславный обжора, нечего тебе, импотенту, около женских юбок вертеться да у руля государственной власти шастать! Важоньи, дурак последний, глашатай разжиревших на войне буржуев, ты шельмовал, обманывал нас всех обещаниями избирательного закона! Мориц Эстерхази, «белокурый парнишка», Мориц Эстерхази и твои опытные пройдохи-политики, вы заманиваете своих сторонников в ближайшее кафе обещаниями! Тиса, тебе еще можно пока верить: каким ты был прежде, такой ты и сейчас, таким и будешь — убийцей и губителем страны!..»

Засмущавшись, Фред прекратил свою болтовню. Он поднял вверх указательный палец и погрозил им Марошффи:

— А вы мне тоже не нравитесь, господин Капитан. Живете как отшельник в пустыне! Всегда один, без общества прекрасных дам. Разве это нормально? — Он долго качал головой. — Я знаком с одной миленькой дамочкой, настоящая леди, она прекрасно выглядит, очень привлекательна, богата. К тому же она образованна. Ей в жизни не хватает именно такого вот молодого человека вашего склада. Дама эта — сторонница платонической любви. Она не берет денег, но, правда, никому и не дает их. Ну-с, что вы мне на все это скажете?

Капитан понимал, что Фред желает ему только хорошего. Смеясь, он отрицательно покачал головой, и они больше никогда не возвращались к этой теме.

Русский анархист по имени Федор тоже очень полюбил общество Капитана. Как только позволяла возможность, он начинал говорить с ним по-немецки.

Федор сгорал от чахотки и, может быть, поэтому так любил ухаживать за выросшими на кучах мусора стеблями дикого мака, за лиловыми цветами репейника, за буйно растущим вербняком. Бродячие собаки во всей округе признавали только его одного. Когда было возможно, он постоянно объяснял Капитану, что настоящие анархисты не бросают бомб, не убивают королей и царей, а защищают простых людей, разоблачают ложь, которая закрепляет духовное рабство людей. Федор на память цитировал Кропоткина и Бакунина. Длинные русые волосы выглядели сальными, потому что Федор все время потел. Он постоянно кашлял, иногда выплевывая на землю сгустки темной крови, а когда во время разговора с Капитаном он почесывал подбородок, его пальцы казались прямо-таки прозрачными.