Приговорённые к совершенству - [70]

В восьмом часу развиднелось, улёгся секущий серой мутью жуткий восточный ветер — между землёй и небом носилось уже не чёрт те что, а густо порхали «настоящие» белые снежинки. Ещё через полчаса, поднявшись на пологий холм и «начерно» определившись со своим местонахождением, Сергей понял, что хотя из-за замедлившей их продвижение метели к одиннадцати они не успевают, но до двенадцати будут вполне — и, не желая тревожить сладкий утренний сон не работающей сегодня жены, не стал звонить ей по сотовому. А ещё через полчаса сидящая сзади между Иваном Адамовичем и Маркизом Ольга вдруг положила руку на его плечо и попросила остановиться.

Сергей, думая, что женщине требуется по естественной надобности, сбавил скорость, собираясь затормозить перед чернеющим в низине метрах в ста впереди густым кустарником, но Ольга заторопила: нет, нет, сейчас, Серёженька! Немедленно! Прямо здесь!

Повинуясь женщине, Сергей плавно, но быстро остановил «Уазик» и с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида: что ещё вдруг стряслось? Такое — чего не заметил его натренированный взгляд и о чём не предупредила в случае опасности работающая хорошо, как правило, интуиция? Но ничего подозрительного ни сзади, ни с боков, ни спереди Голышев не увидел и собрался было обратиться к Ольге с вопросом о причинах такой поспешности, но в этот момент всё вокруг озарилось удивительным розовым светом. Затем свет стал пульсировать, сгущаясь перед самым автомобилем в подобие огромного огненного цветка — густо-розового по середине с почти белыми, тянущимися к «Уазику», лепестками-щупальцами. И не успел Сергей ни удивиться, ни испугаться этому фантастическому нечто, как кабина изнутри озарилась призрачным голубым сиянием — огнями «святого Эльма» вдруг замерцала Ольга. Но только — неизмеримо ярче, чем вчера за столом: сейчас она казалась Сергею голубым светоносным облаком. К которому, то выпуская, то втягивая щупальца, снаружи тянулось колышущееся облако розового света. И Сергей понял, что сейчас — через две, три секунды! — они сольются.

* * *

Сорок Седьмой — из ниоткуда в никуда.

«Есть ли конец у бесконечных трансформаций? Можно ли решить уравнение состоящее из одних неизвестных? А если к тому же эти неизвестные — переменные? Если «Х» в четырёхмерном континууме совсем не то, что «Х» в пятимерном? Да вдобавок: принципиальная невозможность знать, в каком именно континууме локализуется этот «Х»? И когда, следовательно, он равен, а когда не равен самому себе? Конечно, главное, ввергающее в шок всякое «естественное» и симбиотическое (естественное + искусственное) сознание в Х-мерном континууме, это невозможность отождествления себя с собой. Но и для полностью искусственного реального — не виртуального и не квази — сознания проблема самоотождествления достаточно дискомфортна. Особенно — если в это сознание встроен «эмоциональный» блок. Впрочем, без него, просчитав, что в результате абсолютно невозможной комбинации ментальностей ноосферы F8, меня, Сорок Седьмого, и метасознания аборигена третьей планеты звезды G2, вероятность моего выхода из Х-мерного континуума не превышает 0,00013, я бы преспокойненько бултыхался в этой неопределённости, ничуть не беспокоясь об участи возникшего вопреки всем вероятиям метасознания. Ведь если оно действительно является таковым, то его носителю ни в пределах своего континуума, ни за его пределами не может угрожать ни что. Ну, да… в теории… и только — в теории… практически же возникновения метасознания у индивидуумов имеющих тип мышления сходный с мышлением аборигена третьей планеты за, как минимум, четыре квазипульсации ещё ни разу не наблюдалось. И какое метасознание может возникнуть на базе столь мощного, но и столь же неустойчивого (из-за трагической обособленности) интеллекта — большой вопрос. И ещё… а подлинное ли это метасознание?

Да, то, что каким-то непостижимым образом случилось взаимопроникновение ментальностей ноосферы F8, меня и аборигена третьей планеты — факт…

Ноосфера F8 — первое, что мне удалось выяснить, перейдя в Х-мерный континуум — не капсулировалась в пространстве бесконечно неопределённых измерений, а из-за этого немыслимого взаимопроникновения всего лишь снизила свою активность на пять порядков. И моему «эмоциональному» блоку очень бы хотелось знать, что всё-таки в действительности произошло с сознанием аборигена третьей планеты? Ведь вовсе не исключено, что у него образовалось не истинное метасознание, а какой-нибудь химерический гибрид? И в этом случае совершенно нельзя предвидеть, как ориентировано и на что способно это, ни в каких прогнозах никогда не принимавшееся в расчёт, квазиметасознание. Чьё влияние я, кажется, начинаю ощущать?.. вообще-то — абсурд. В Х-мерном континууме — теоретически — можно ощутить только влияние Арбитра… а не его ли это влияние?.. нет, конечно! Арбитр, чтобы не нарушать сложившегося Большого Равновесия, просто вернул бы меня на исходный шестимерный уровень — и всё… находясь в Х-мерном континууме, я, тем не менее, ощущаю чьё-то влияние! Будучи там, где повлиять на меня может только Арбитр… но это — не Он… не Он! На меня влияет метасознание Аборигена третьей планеты! На меня — находящегося, в сущности, в нигде! Влияет всё явственнее! Но и я! Каким-то непостижимым образом влияю на это метасознание! Причём — не желая этого! Нет, совершенно необходимо вмешательство Арбитра! Иначе, как минимум, на шести уровнях континуума может произойти всё, что угодно! Большое Равновесие может быть нарушено так, что для его восстановления потребуется несколько десятков стандартных объёмов времени! Нет! Невозможно!»