Приговорённые к совершенству - [69]

— Как не объявились? А Колодец, а «замороженные», а Облако? А главное — наше фантастическое перемещение?

— Это, Серёженька, не они. Это то, что осталось от погибшей цивилизации квазиразумных насекомых. Их нематериальная аура. Понимаешь, ей — ну, этой ауре — чтобы сохраниться, необходимо было получать подпитку от нас, от нашего психического поля. Ну, вот она и пыталась вступить с нами в контакт…

— Погоди, Оля, — в возбуждении перебил Сергей, — она что — вампир!? Вернее — вампирша? Эта чёртова аура?

— Нет, Серёженька, ни в коем случае. Она же ничего из нас не высасывает, а пользуется только той психической энергией, которая постоянно из нас истекает и рассеивается в пространстве. Да и то — её самой ничтожной частью. Потому что в основном эта энергия поглощается нашей аурой. Той, которую образовало общее биополе всего человечества — за всё время его существования.

Ольга говорила настолько уверенно и убедительно, что Сергей не сразу заметил, как на полном серьёзе втянулся в бредовый диалог со «смещённой по фазе» женщиной, — чёрт, а ещё говорят, что сумасшествие не заразно? — и не смог удержаться от продолжающего дискуссию вопроса:

— Оля, а откуда ты это знаешь? Ну, про этих тварей, про ауру, про пришельцев — вообще: про всё?

Ольга проникновенно взглянула в глаза Сергея и, как он понял после, не сказала словами, а с его сознанием непосредственно соединилась своим: «Я там была, Серёженька. В телах нескольких обитателей погибшей планеты. И не только — в них. В разных местах, в разных телах, в разных временах было моё сознание. Или душа — не знаю. А знаю, что ещё много где — в местах и временах совершенно невообразимых — мне предстоит побывать. И, возможно — не только душой, но и телом».

Если бы Ольга о своих невероятных перемещениях в пространстве и времени рассказала Сергею словами, он бы в лучшем случае посчитал это красивым вымыслом — фантастикой пополам с бредом. Однако, непосредственно восприняв Ольгины мысли, он воспринял и образы, запечатлённые в её мозгу. Вернее, не так: не разделённые наподобие слов отдельные мысли в сопровождении отдельных же иллюстрирующих их картинок-образов — нет, всё вместе: синтезированные в единую гармоническую структуру мыслеобразы, заглянувшей за знакомые нам горизонты времени и пространства, женщины. И был до того потрясён увиденным, что, вернувшись из удивительного путешествия — а по-другому нельзя назвать воспринятое и почувствованное им — смог только восхищённо произнести:

— Оля, а ты действительно — ведьма! В первоначальном значении этого слова: ну, от «ведать — знать»! А лучше — ведунья! А то «ведьма» у нас в основном всё же ругательство.

— И какая ещё ведунья! — подал голос управившийся с разрезанием аппетитно пахнущего гуся Иван Адамович. — Вот погоди, Серёга, узнаешь её покороче, такое откроется, что вообще! Ладно, не буду хвастаться — сам увидишь!

— Ванечка, — приятно смутилась польщённая Ольга, — не надо преувеличивать. Что-то я знаю, что-то умею, но… это ведь не от меня… это как бы дарованное… а уж кем и за какие заслуги… да и вообще — дар ли это?.. скорее — призвание… обязывающее ко многому… а вот — к чему?.. не знаю… пока не знаю…

Этими туманно-многозначительными словами завершив не совсем обычную, — а вернее, вполне фантастическую — часть застольной беседы, Ольга взяла бокал с местным вином и произнесла короткий прощальный тост:

— За отъезд, Ванечка. За то, чтобы в «хоромах» ростовского Губернатора нам было также уютно, как в этой палатке. За то, Юрочка, чтобы всё твоё кошмарное прошлое осталось здесь, в Диком Поле. Тебе, Олежек — чтобы, взрослея, всегда оставаться таким же чистым и честным, какой ты есть. Чтобы искушения и соблазны большого города не замутили твоей сути. Ну, а Серёженьке… поскольку он не прощается, а обретает… обрести во всех нас неназойливых добрых знакомых. Не говорю — друзей. Хотя, конечно, очень на это надеюсь.

В ответ Сергей сказал, что не надо бояться «сглаза», что Оля и Иван Адамович самые большие друзья и его, и Светы, и что он ужасно рад их переезду в Ростов.

Прощальный ужин не затянулся — вставать надо было в пять утра, и спать легли, соответственно, рано.

Благодаря организованности и распорядительности Ивана Адамовича, заранее позаботившемуся не только о важном, но и о множестве мелочей, в Ростов выехали ровно в шесть утра, как и пообещал Сергей Свете — накануне, по сотовому.

Погода была отвратительная: поднявшийся с ночи восточный ветер нещадно хлестал «Уазик» колючими серыми струями смешанного с мёрзлой пылью сухого снега. Да к тому же — при почти пятнадцатиградусном морозе. Сергей мысленно порадовался, что за супругами Грубер поехал на своём надёжном автомобильчике, а не взял, по совету завгара, неуклюжий «ПАЗ». В автобусе, конечно, поместилось бы всё имущество подполковника и его жены, но… зимнее степное бездорожье! Сейчас, например, всякую низину, всякую балочку могло до такой степени замести перемешанным с пылью снегом, что маломощный, не имеющий переднего привода «ПАЗик» безнадёжно бы в нём увяз. Что же до имущества — у военных, обычно, его не много, и самое необходимое уместилось в двух больших чемоданах, а оставшееся должен был захватить скоро направляющийся в Ростов за гранатомётами и запчастями «КАМАЗ». И хотя из-за «полупредвиденного» Голышевым Олега и совершенно непредвиденного Маркиза в «Уазике» было тесновато, с лёгкостью выруливая из очередной колдобины, Сергей радовался, что не изменил своему «четырёхколёсному другу» — «Уазик» не подведёт!