«В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо».
— У нас всем нравится. Многие приезжают второй раз. Место, говорят, хорошее. Всесоюзная здравница. Всех лечим.
Женщина в переднике говорила, покойно сложив руки в замок на животе и даже немного покачиваясь. В раскрытую дверь была видна тележка с круглым пылесосом и снятые в номерах полотенца, наваленные на ручку конструкции.
— А чистое дадите? — Александр посмотрел на пустые крючки и вопросительно обернулся. — Тут ни одного нет.
— Кастелянша еще не пришла, — охотно объяснила женщина. — У нее рабочий день с десяти. Как придет, я принесу.
Он бросил взгляд на часы. «Ракета» без цифр с вечным календарем, похожая на телевизор, показывала половину девятого. Александр махнул рукой — больше ничего не надо. Женщина сделала шаг назад и растаяла в проеме. Ковровая дорожка, красная с зелеными полосами по краям, приняла ее, обеззвучила, а потом и растворила в паркетном сиянии холла.
Номер был небольшим. Вытянутый прямоугольник оканчивался окном, у которого стоял стол. Широкая кровать при ближайшем рассмотрении оказалась двумя одноместными, пришлось попрощаться с мечтой спать по диагонали. Санузел выглядел по-спартански — унитаз, раковина, в углу душ: слив прямо в полу, среди белых плиток, украшенных геометрическим узором. Зеркало и розетка для бритвы.
Александр прошел к балкону, открыл дверь. Желтые занавески под деревянной плашкой карниза вздулись парусами и опали, показав выложенную метлахской плиткой лоджию с видом на море. От смежных балконов ее отделяли белые скошенные секции, так что если не приближаться к перилам, никто не увидит, а вот если подойти к краю, то можно заглянуть к соседям. Он постоял на металлическом пороге, который под его весом немного прогнулся (алюминий, острый, босиком не наступать), вернулся к столу и налил себе воды из графина. Стаканы на подносе были почему-то разными.
На прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Александр подождал, но трескучий звук не унимался, пришлось снять трубку.
— Алло.
Сквозь шум и помехи пробился издалека голос Веры.
— Долетел?
— Да, я на месте.
Вера помолчала.
— Ну и как тебе там?
Александр обвел взглядом номер: клетчатое постельное белье на кровати наполовину прикрыто гобеленовым отрезом, полированный трехстворчатый шкаф, тумбочки парные, холодильник.
— Хорошо. Хочешь приехать?
— Нет-нет, — торопливо отозвалась Вера. — Я только спросить. Хорошо — и прекрасно.
«Тавтология», — машинально отметил Александр, и тут же поморщился.
— Поздравляю, — сказал он в трубку, чтобы не молчать. — Совет да любовь.
— Саш, не надо, — попросила Вера. — Просто отдохни как следует, ладно?
— Ладно.
В трубке стало тихо, а потом она коротко загудела. Он подержал ее в руке и аккуратно положил на рычаги. Аппарат был оранжевым, как апельсин.
«Отдохни…» Вспомнить бы, как это делается. Наверное, для начала нужно спать сколько захочется. Хорошо есть. На море ходить днем, а вечером — на променад. Дышать морским воздухом. Процедуры всякие делать, солнечные ванны. Гимнастику тоже можно.
— Для чего? — спросил он свое отражение в шкафу. — Давай, скажи честно — для чего?
Отражение ничего не ответило.
Затолкав чемодан под стол, Александр остался сидеть на корточках, упираясь коленом в его крышку. Нужно было распаковать вещи, достать бритву, крем, пижаму, но шевелиться не хотелось. Некоторое время он провел, разглядывая на тонкой занавеске спайку — нейлон расплавился. Может быть, до него здесь жила женщина, гладила на столе блузку, и вот, нечаянно задела. Сверху не видно. Торопилась, наверное, собиралась в ресторан со своим кавалером: пить вино, болтать, слушать музыку. Что она писала? Рассказы? Повести? О чем? О детях? О животных? Была брюнеткой, носила крупные серьги и бусы из янтаря, смеялась заразительно. Духи «Красная Москва».
В дверь постучали.
Александр сообразил, что стучат уже не первый раз, поспешно поднялся, но открывать не пришлось. Замок щелкнул, знакомая уже женщина вошла и испугалась.
— Извините, я думала, в номере пусто.
— А зачем тогда стучались?
Женщина молча попятилась, держа на вытянутых руках полотенца, точно рушник с хлебом. Ей не хватало только косы и кокошника.
— Простите, — пробормотал Александр, растирая лоб. — Я не спал всю ночь, плохо соображаю, что говорю. Оставьте где-нибудь.
Полотенца перекочевали на край кровати, чистые, сероватые, жесткие. Три штуки.
— Разве уже десять?
— Четверть одиннадцатого, — тихо ответила женщина.
Холодный душ сделал свое дело, он успокоился. Бреясь, он даже наметил план: посмотреть территорию, найти столовую, позавтракать, потом визит к врачу, может, и искупаться успеет. Ни о чем не думать, ничего не планировать, не следить за временем, снимать напряжение, как говорили ему в редакции. Даже рассеянным быть не помешает. Верную «Ракету» придется спрятать в чемодан. На территории парка много лестниц, широких, каменных, ведущих с одной террасы на другую, если по ним ходить каждый день вверх по несколько раз, можно согнать эту дряблость, которая образовалась в нынешний год, пока он писал четвертый том «Приключений Поля и Афанасия». Загореть, мышцы поправить. Волосы бы погуще… Ну, здесь ничего не попишешь…
