Приговорённые к совершенству - [18]

Короткими перебежками — от укрытия к укрытию — до покинутого барака Сергей добрался минут за десять. Изготовившись к бою, через оконный проём забрался внутрь, обошёл здание — никого. Стало быть — смылись. Стреляные гильзы, банки из-под консервов, несколько пустых бутылок с не выветрившимся запахом самогонки, и — по первому впечатлению — никаких следов Ольги. Особенно захламленную, служившую, по-видимому, беглецам жилой, комнату на первом этаже Сергей решил осмотреть внимательнее. И не зря. На внутреннем ребре батареи центрального отопления обнаружилось свеженацарапанное — вероятно, осколком стекла — слово «Ольга». Подумалось: «Да, очень не сладко пришлось бедняжке в руках этих подонков, если, смертельно рискуя, она таким образом воззвала о помощи. — И ещё, льстя самолюбию: — Очень, значит, надеется на него с Иваном Адамовичем, уверена, что в беде они её не оставят, что поспешат на выручку… И поспешат!», — из бокового кармана куртки Сергей достал аппарат и набрал номер.

— Алло. Света? Иван Адамович далеко? Дай ему трубку. Иван Адамович? В порядке. Да, Ольга, скорее всего, у них. Нет, здесь всё чисто. Грузитесь и побыстрей сюда. Уже погрузились? Чудненько! Чем раньше начнём преследование, тем больше шансов выручить Ольгу. Что? Нет. Сориентируемся на месте.

Через четыре минуты после звонка — Сергей заметил — «Уазик» въезжал в посёлок. Что ж, в оперативности майору не откажешь. Ещё пять минут Ивану Адамовичу потребовалось, чтобы, осмотрев покинутую комнату, прийти к выводу, что Ольгины похитители направились, скорее всего, к Седому. Но полной уверенности в этом не было. Некоторые сомнения — исходя из общих обстоятельств — оставались: Седому в настоящее время было не с руки привечать урок, Батька его здорово поприжал.

— Сергей, отсюда в ста с небольшим километрах перекрёсток: к Седому — там уже близко — на Волгу и на Кавказ. И хорошо бы нам их догнать до этого перекрёстка. А там проследить — куда. Если к Седому — заявимся как уполномоченные от Иннокентия Глебовича, и никуда он у нас не денется, Ольгу отдаст как миленький, Батька работорговлю жутко не поощряет. Если же на Кавказ или на Волгу — тогда придётся самим, по обстоятельствам. Сколько тому назад они, говоришь, уехали?

— Полчаса. Думаю, нагоним. Им ведь особо спешить — без надобности.

«Уазик» так рванул с места, что Свету вжало в спинку сиденья. Дребезжал кузов, поскрипывали рессоры, ревел с подвыванием мощный шестисотсемидесятисильный двигатель. Света, обмирая от ужаса и восторга, бессвязно, с некоторым оттенком сладострастия, восклицала:

— Сергей! Не могу! Сейчас разобьёмся! Ой, здорово! Ай! Ещё! Догоним! Разобьёмся! Быстрее! Миленький! Ой, не могу! Ещё! Разобьёмся! Быстрее!

От сумасшедшей скорости — а Сергей по грунтовой, правда, хорошо укатанной степной дороге ухитрялся идти под двести — Света опьянела по особенному: каким-то смешанным, частью винным, частью любовным хмелем. «Уазик» ей представлялся сказочным Сивкой-Буркой, Сергей — одновременно — Чудо-Богатырем, Рыцарем без страха и упрёка, добрым Волшебником и Бог ещё знает кем: Могучим, Желанным, Светлым. Иван Адамович — то ли симпатичным хоббитом, то ли домовым на пенсии, то ли, напротив, нестареющим мудрым эльфом. Сама себе — то ли парящей птицей, то ли в сказочный замок увлекаемой волшебством принцессой. К суженому, к единственному — к нему.

Умом понимая, что на такой невозможной скорости очень даже легко разбиться — разумеется, насмерть! — душой, охмелевшей от этой скорости, Света сейчас отрицала смерть. Отнюдь не мистически, не по заветам Спасителя: «Смерть, где твоё жало?», — нет, чисто по-детски: я никогда не умру! Не могу умереть! Впрочем, если коснуться самых заветных бездн, детское отрицание смерти и, дарованная нам Спасителем, Вечная Жизнь — не из одного ли это источника? Не от сущего ли на Небесах Отца? Как бы то ни было, но любовь к Сергею — о чём она, правда, пока не знала — зародилась у Светы здесь: в летящем по выжженной солнцем степи фантастическом автомобиле. Не накануне, когда он вообразился женщине сказочным принцем — подобные увлечения случались у Светы и раньше — нет, здесь, в дребезжащем, пропахшем бензином, немилосердно (и, вместе с тем, восхитительно!) подбрасывающем на ухабах «Уазике».

Накрывшего их облака Света, само собой, не заметила.

Сергей — тоже.

Десять тридцать утра, солнце, бескрайняя степь, великолепная видимость — вдруг что-то заструилось, сгустилось, и автомобиль сразу оказался в чём-то белесовато-сизом, плотном, непроницаемом для взгляда. Только водительское искусство и, конечно, везение — когда на двухстах километрах в час Сергей резко нажал на тормоз — помогли избежать аварии.

* * *

Сорок Седьмой — Базе.

Срочно. Вырождение ноосферы F8 резко ускорилось и принимает необратимый характер, затрагивающий самою основу её существования — структурно перестроенный вакуум. Освобождающаяся при этом психическая энергия вызывает опасные флуктуации в ноосфере G2 и, кроме того (что совершенно недопустимо) приводит к локальным нарушениям пространственно временного континуума на пяти уровнях системы. В связи с вышесказанным, считаю необходимым принять экстренные меры по нейтрализации спонтанных выбросов психической энергии ноосферы F8. До согласования — в соответствии с рекомендациями Омега-Центра о действии наблюдателя при чрезвычайных обстоятельствах — принимаю ответственность на себя и повышаю (в случае крайней необходимости) степень своего вмешательства вплоть до одиннадцатого уровня.