Приглашение в социологию эмоций - [44]
В силу природной склонности или в результате воспитания у человека развиваются способности в определенных сферах деятельности [Hochschild, 2013]. Экстраверту по сравнению с интровертом может легче даваться поверхностное или глубокое исполнение на протяжении долгой смены обслуживания столиков. У кого-то лучше получается в свободной и радостной манере продавать дома, но хуже – выполнять поверхностное и глубокое исполнение, требующееся военному инструктору по строевой подготовке. Особенности характера работника, независимо от того, являются ли они врожденными или приобретенными, могут так или иначе осложнять процесс адаптации к профессиональному занятию и к выполнению требующегося в этом случае процесса управления эмоциями (см. также: [Cahill, 1999; Mesquita, Delvaux, 2013]).
Изначальные склонности работника тесно связаны с тем, насколько сильно он чувствует свой личный вклад в определенную работу или приверженность ей [Tracy, 2005]. Иногда работники считают свою работу временным способом свести концы с концами. Работа в ресторане быстрого обслуживания может рассматриваться как способ закрыть финансовую брешь во время учебы в школе или поиска другой работы. В других обстоятельствах работники характеризуют свою работу более позитивно, оценивая ее в диапазоне от «необходимого зла» до «удачной возможности». Работа может рассматриваться как важный переходный период или являться высокой ценностью и целью сама по себе. Таким образом, отношение к работе может повысить или понизить мотивацию работника к выполнению эмоционального труда. Чем меньше работник ценит свою работу, тем более вероятно, что управление эмоциями будет восприниматься как бремя.
Конечно, наши мнения о работе не формируются случайным образом. В процессе социализации мы обучаемся придавать позитивные и негативные значения разным родам занятий и профессий. Профессия пожарного, особенно после террористической атаки 9/11, считается героической [Monahan, 2010]. Работа тюремных охранников и мусорщиков считается менее почетной, но их служба не менее ценна. Соответственно, в деле, которое высоко оценивается со стороны отдельных людей и общества в целом, должно быть легче осуществлять управление эмоциями.
Даже если оплата труда не очень высока, человек может получать «моральную зарплату» за свою работу. В обмен на эмоциональный труд можно получить «позитивные чувства и чувство удовлетворения, которые появляются в результате того, что работник видит себя заботливым и сопереживающим человеком, который помогает нуждающимся» [Kolb, 2014b, p. 25]. Некоторые профессии и рода занятий содержат больше оснований для ощущения или определения себя как «хорошего работника». Адвокаты жертв преступлений, врачи, продавцы и многие другие (хотя и в разной степени) позитивно определяют свою работу, что, в свою очередь, служит побудителем или стимулом для эмоционального труда [Kolb, 2014b; Schweingruber, Berns, 2005; Smith, Kleinman, 1989]. Таким образом, чем больше работа способствует поддержанию ценимой идентичности и достижению моральных целей, тем легче (или по крайней мере терпимо на некоторое время) становится осуществление поверхностного или глубокого исполнения. В качестве преподавателя университета мне было гораздо легче осуществлять поверхностное и глубокое исполнение даже в трудных ситуациях (например, в спорах насчет оценок), чем когда я трудился на утомительной летней работе, обслуживая покупателей в магазине около бассейна. Я гораздо больше и лично вложился в свою академическую карьеру, моя профессия высоко ценится в обществе, и поэтому мне гораздо легче поверить, что у меня все получается хорошо.
Статус покупателей или клиентов также оказывает влияние на степень сложности эмоционального труда. К студентам колледжа относятся довольно хорошо – их хвалят за то, что они продолжают образование, стремятся к улучшению финансовых возможностей, становятся полезными членами общества. Сравните их с низкостатусными клиентами, такими как осужденные преступники. Сотруднику исправительного учреждения предписывается относиться к заключенным вежливо и с уважением, однако при работе с людьми, которых определяют как аморальных дикарей, этого стандарта очень трудно придерживаться [Tracy, 2005]. Тюремным охранникам может быть гораздо труднее осуществлять стратегии поверхностного и глубокого исполнения, поскольку их клиентов низко оценивают если не сами работники, то общество в целом.
Представления об успешности профессии или занятия может также оказывать решающее воздействие на эмоциональный труд [Ibid.]. Если покупатели почти всегда в восторге от еды, товаров или услуг компании, то работникам относительно легко работать, выражая энтузиазм и радость. Обратное также может случиться. Иногда работники чувствуют, что их клиентам не очень нравится продаваемая еда; их студенты мало чему научились; пассажиры вечно опаздывают и недовольны. В этих ситуациях управление эмоциями с большей вероятностью ведет к выгоранию, амбивалентности или (особенно) к цинизму.
Работодатели, безусловно, также предпринимают усилия, чтобы снизить негативные последствия эмоционального труда. Первом важным шагом может стать хотя бы просто признание самого существования эмоционального труда. Работника вряд ли оценят и соответствующим образом вознаградят за выполнение задач, которых никто не замечает. Работодатели могут обеспечить временные передышки в выполнении эмоционального труда: предоставить работникам специальную комнату для отдыха, эмоциональной разрядки, жалоб, шуток или обмена стратегиями управления эмоциями [Ibid.]. Особенно прогрессивные работодатели могут рассмотреть возможности для разделения полномочий со своими работниками или предоставления им большей автономии и свободы в действиях [Ashkanasy, Daus, 2002]. Негативное воздействие эмоционального труда значительно снижается, если работникам предоставляется возможность высказывать свое недовольство или контролировать условия работы, такие как обучение, мониторинг, оценивание и вознаграждение за их труд [Hochschild, 1983, p. 187].
Пособие призвано развить в школьниках, студентах и начинающих журналистах умение создавать красивые, яркие и точные образы, оставаясь в рамках существующего русского языка, не вульгаризируя его англицизмами, жаргонными словами и разговорной речью низкого уровня. Задача, поставленная автором, довольно амбициозна: не только научить правильной письменной речи, но пробудить вдохновение к созданию таких текстов и дальнейшему совершенствованию. Адресована студентам факультетов журналистики и филологических факультетов, а также тем, кто стремится грамотно и образно излагать свои мысли на бумаге.
Не верьте, что пиратское общество состояло сплошь из негодяев, получавших удовольствие от грабежей, пыток и убийств. В Золотой век пиратства взошли звезды, которые горели бесстрашной непокорностью и четкой приверженностью идеям справедливости и равенства. Эксперт в области социального предпринимательства, независимый консультант по стратегическому менеджменту Facebook, Google, BBC, Johnson & Johnson, Unilever, PlayStation, Red Bull, Dyson и других крупных мировых брендов, Сэм Коннифф Альенде раскрывает подлинную историю пиратства, описывая приемы и методы Генри Эвери, Бартоломью Робертса, Энн Бонни, Мэри Рид, Генри Моргана, Сэма Беллами, Эдварда Тича по прозвищу Черная Борода и других флибустьеров.Похожие методы взяли на вооружение современные пираты – от Илона Маска, Стива Джобса и создателей технологии блокчейна до Бэнкси и исполнителей рэпа и хип-хопа.
В этой книге говорится об Исконной Вере и Стари у Южных Славян. Исследование, которое мы провели, не основывается на песнях, преданиях и обрядах, сохранившихся до сих пор, ни даже на письменных летописях. Главная особенность научного подхода, примененного в этой книге, это его опора на образные представления, которые у Южных Славян, совместно со многими другими народами, возникли со временем.
Это первая и, к сожалению, пока единственная книга в нашей философской литературе, специально посвященная обману – столь повсеместному явлению, пронизывающему все поры нашей личной и общественной жизни. Фундаментальная ценность правды понятна каждому. Но представьте себе, что произошло бы в жизни людей, в политике, экономике и т.п., если бы вдруг все люди перестали обманывать, говорили только правду? Автор ставил своей целью: рассмотреть и по возможности упорядочить чрезвычайно многообразные проявления обмана, осмыслить такие феномены как добродетельный обман, полу-правда, самообман, опираясь на философские, психологические, исторические материалы и произведения художественной литературы.
Книга представляет собой один из первых в отечественной научной литературе опытов междисциплинарного подхода к проблематике искусственного интеллекта. В ней рассматриваются философские, методологические, общетеоретические и социокультурные аспекты данной проблематики, обсуждаются актуальные задачи моделирования искусственного интеллекта в связи с рядом логических и математических вопросов и под углом соотношения искусственного интеллекта с естественным и современных разработок проблемы "сознание и мозг".
Никогда не уйдет в прошлое интерес к познанию происхождения и последующей эволюции уникального человеческого вида. От древесной обезьяны до человека разумного — дистанция огромного размера. В настоящем издании она заполняется известными и новейшими материалами по истории антропологических знаний о движущих силах и закономерностях развития семейства гоминид, адаптивном полиморфизме вида гомо сапиенса, его расовой структуре, перспективах развития.
С тех пор как глобальная волна («третья волна») демократизации достигла пика на рубеже 1980‑1990‑х годов, тема демократизации стала важнейшей для понимания современного мира политики. Неслучайно во многих бакалаврских и постдипломных учебных программах по политической науке и международным отношениям появились учебные курсы по политическим изменениям и демократизации, но при этом предложение высококачественных учебников по данной тематике остается ограниченным. Настоящее учебное пособие восполняет указанный пробел, доступно и в систематизированном виде знакомя студентов и всех интересующихся современной политикой с теоретическими и практическими аспектами политических изменений и демократизации.
Учебник «Что такое антропология?» основан на курсе лекций, которые профессор Томас Хилланд Эриксен читает своим студентам-первокурсникам в Осло. В книге сжато и ясно изложены основные понятия социальной антропологии, главные вехи ее истории, ее методологические и идеологические установки и обрисованы некоторые направления современных антропологических исследований. Книга представляет североевропейскую версию британской социальной антропологии и в то же время показывает, что это – глобальная космополитичная дисциплина, равнодушная к национальным границам.