Приглашение в социологию эмоций - [40]
Гендер
Если бы эмоциональный труд был гендерно нейтральным, тогда бы мужчины и женщины выполняли его равным образом. Однако социологи доказывают, что это не так [Bellas, 2001]. На самом деле женщины склонны выполнять большее количество эмоционального труда на рабочем месте. Это происходит потому, что: а) профессии и рода занятий могут быть сегрегированы по полу; б) задачи в рамках работы могут быть сегрегированы в соответствии с полом; в) к работникам-женщинам относятся по-другому даже при выполнении одинаковых задач в рамках одного и того же занятия.
Профессии и рода занятий сегрегированы по полу, потому что в рамках определенных карьерных траекторий доминируют мужчины или женщины. Рабочие места, требующие дополнительного количества эмоционального труда, обычно считаются «женской работой». Например, пилоты в авиации в основном – мужчины, а бортпроводники – с большей вероятностью женщины. Последний род занятий явно включает больше возможностей для выполнения эмоционального труда. Бортпроводники чаще имеют дело с пассажирами, которые боятся летать, беспокоятся о потере багажа или возмущаются задержкой рейса. Только в редких и исключительных обстоятельствах пилоты включаются в процесс управления эмоциями и поведением пассажиров помимо объявлений по рации.
Подобные модели поведения можно увидеть и в других ситуациях [Guy, Newman, 2004]. Хотя тенденция к гендерной сегрегации не является железным законом, ее можно обнаружить в ресторанах, больницах и корпорациях. Женщины с большей вероятностью будут работать в качестве официанток, медсестер и секретарей и таким образом больше взаимодействовать с публикой, нежели повара, врачи и руководители. Во всех этих примерах женщины как будто «притягиваются» или направляются к тем социальным ролям, которые требуют больше эмоционального труда. Очень немногие мужчины становятся учителями в начальной школе (где нужно больше сил отдавать воспитанию и заботе о детях) и очень немногие женщины становятся строителями (где труд является скорее физическим, чем эмоциональным).
Безусловно, только небольшое количество профессий и родов занятий, если вообще такое бывает, полностью сегрегированы по полу, ведь существуют медбратья, мужчины-секретари и мужчины – учителя начальной школы. Но даже когда мужчины и женщины занимают одинаковые позиции на работе, мы можем наблюдать сегрегацию по задачам в рамках данной позиции [Bellas, 2001]. Бортпроводника-мужчину чаще просят положить тяжелую сумку в верхнее отделение багажа, а бортпроводник-женщина с большей вероятностью сталкивается с просьбами, выполнение которых требует эмоционального труда, – такими как обеспечение комфорта детям, пожилым или нуждающимся в помощи. Женщины, которые пробились в полицию, могут обнаружить, что эта работа неодинакова для мужчин и женщин. Когда приходится утешать жертв сексуального насилия и других пострадавших, то ожидается, что полицейские-женщины возьмут это на себя [Martin, 1999].
Если случайным образом распределить различные рода занятий и задачи в рамках этих занятий, то в обоих случаях мы можем ожидать, что разделение труда между полами будет примерно 50 на 50. Однако такой гендерно нейтральный расклад не может гарантировать, что мужчины и женщины будут выполнять одинаковое количество эмоционального труда. Поскольку даже когда работники (и мужчины, и женщины) выполняют одну и ту же задачу в одном и том же роде занятий, поведение клиентов, коллег и работодателей может повышать требования к женщинам [Bellas, 2001]. Например, когда бортпроводник-женщина напоминает пассажирам, что необходимо застегнуть ремни или убрать багаж под сидение самолета, клиенты могут более свободно выражать раздражение или сопротивление, особенно те, кто менее склонен признавать авторитет женщин, или те, кто считает, что женщины склонны заботиться о других по своей природе [Hochschild, 1983, p. 174]. Официантки или секретарши с большей вероятностью будут вынуждены вежливо реагировать на харассмент со стороны клиента. Студенты ожидают больше сочувствия и теплоты от преподавателей-женщин, чем от преподавателей-мужчин [Bellas, 1999].
Не только клиенты, но и коллеги и работодатели могут ожидать от работников-женщин большего сочувствия и доброжелательности, чем от мужчин, занимающих ту же позицию. Коллега, которому необходимо поделиться и рассказать о неприятном клиенте, или босс, который хочет видеть широкую улыбку либо слышать заботливый тон во время беседы, часто придерживаются более высоких требований в этом отношении к женскому персоналу (см., например: [Pierce, 1999]).
Гендеризованная природа женского труда отражается в неоплачиваемой работе, которую женщины делают в семейной жизни. В большинстве американских семей наблюдается тенденция к тому, что женщины выполняют больше домашней работы для родственников («kin work») – воспитывая детей, заботясь о пожилых родителях и даже координируя разговоры за обедом [Devault, 1991; Sarkisian, Gerstel, 2012]. Таким образом, неравное распределение эмоционального труда на рабочем месте обостряется неравномерным распределением работы по осуществлению заботы в домашней сфере. В обоих случаях женщины могут выполнять ряд изнурительных обязанностей, которые остаются незамеченными и неоплаченными.
В этой книге говорится об Исконной Вере и Стари у Южных Славян. Исследование, которое мы провели, не основывается на песнях, преданиях и обрядах, сохранившихся до сих пор, ни даже на письменных летописях. Главная особенность научного подхода, примененного в этой книге, это его опора на образные представления, которые у Южных Славян, совместно со многими другими народами, возникли со временем.
Это первая и, к сожалению, пока единственная книга в нашей философской литературе, специально посвященная обману – столь повсеместному явлению, пронизывающему все поры нашей личной и общественной жизни. Фундаментальная ценность правды понятна каждому. Но представьте себе, что произошло бы в жизни людей, в политике, экономике и т.п., если бы вдруг все люди перестали обманывать, говорили только правду? Автор ставил своей целью: рассмотреть и по возможности упорядочить чрезвычайно многообразные проявления обмана, осмыслить такие феномены как добродетельный обман, полу-правда, самообман, опираясь на философские, психологические, исторические материалы и произведения художественной литературы.
Книга представляет собой один из первых в отечественной научной литературе опытов междисциплинарного подхода к проблематике искусственного интеллекта. В ней рассматриваются философские, методологические, общетеоретические и социокультурные аспекты данной проблематики, обсуждаются актуальные задачи моделирования искусственного интеллекта в связи с рядом логических и математических вопросов и под углом соотношения искусственного интеллекта с естественным и современных разработок проблемы "сознание и мозг".
Никогда не уйдет в прошлое интерес к познанию происхождения и последующей эволюции уникального человеческого вида. От древесной обезьяны до человека разумного — дистанция огромного размера. В настоящем издании она заполняется известными и новейшими материалами по истории антропологических знаний о движущих силах и закономерностях развития семейства гоминид, адаптивном полиморфизме вида гомо сапиенса, его расовой структуре, перспективах развития.
Технологии захватывают мир, и грани между естественным и рукотворным становятся все тоньше. Возможно, через пару десятилетий мы сможем искать информацию в интернете, лишь подумав об этом, – и жить многие сотни лет, искусственно обновляя своё тело. А если так случится – то что будет с человечеством? Что, если технологии избавят нас от необходимости работать, от старения и болезней? Всемирно признанный футуролог Герд Леонгард размышляет, как изменится мир вокруг нас и мы сами. В основу этой книги легло множество фактов и исследований, с помощью которых автор предсказывает будущее человечества.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
С тех пор как глобальная волна («третья волна») демократизации достигла пика на рубеже 1980‑1990‑х годов, тема демократизации стала важнейшей для понимания современного мира политики. Неслучайно во многих бакалаврских и постдипломных учебных программах по политической науке и международным отношениям появились учебные курсы по политическим изменениям и демократизации, но при этом предложение высококачественных учебников по данной тематике остается ограниченным. Настоящее учебное пособие восполняет указанный пробел, доступно и в систематизированном виде знакомя студентов и всех интересующихся современной политикой с теоретическими и практическими аспектами политических изменений и демократизации.
Учебник «Что такое антропология?» основан на курсе лекций, которые профессор Томас Хилланд Эриксен читает своим студентам-первокурсникам в Осло. В книге сжато и ясно изложены основные понятия социальной антропологии, главные вехи ее истории, ее методологические и идеологические установки и обрисованы некоторые направления современных антропологических исследований. Книга представляет североевропейскую версию британской социальной антропологии и в то же время показывает, что это – глобальная космополитичная дисциплина, равнодушная к национальным границам.