Приёмыши революции - [255]
О том, чтоб ехать одной, не могло быть и речи, но предложение Сандро, настроенного ещё более скептически, чем она, ехать вместе с ней, а лучше вместо неё, она решительно отвергла — «слишком много Романовых сразу» могут быть для большевистских властей слишком соблазнительным поводом для показательной нервозности, и в этом смысле лучше ехать представителю-женщине, чем представителю-мужчине, великая княгиня должна восприниматься как-то безобиднее, чем адмирал императорского флота. Для Сандро всё это звучало, конечно, совсем не убедительно, но ему пришлось попросту смириться. В конце концов в провожатые Ксения Александровна взяла знакомого датского доктора и его супругу, в которых понимание всех рисков всё же уступало обычному житейскому любопытству посмотреть на Советскую Россию.
Несколько удивила её скромная по количеству встречающая делегация, ни вооружённых отрядов, ни попросту достаточно большого количества зевак поблизости не наблюдалось. Как ей позже объяснили, широкой огласки о её предстоящем визите не было, так как нет никакого смысла объявлять о визите частного лица. К тому, что она частное лицо, она вполне привыкла, хотя толпа провожающих в Копенгагене была всё же значительной — в основном состоящей, конечно, из русских эмигрантов. Многие плакали и неуверенно порывались ехать с нею вместе, чтобы защитить дорогую княгиню, если вдруг что. Тут на неё некоторое внимание обратили лишь в связи с посадкой в машину, по виду явно правительственную, и только.
Их разместили в более чем скромной гостинице — той самой, где остановились и Ярвинены, что было очень удобно — большой удачей было б поговорить первым делом с Татьяной, которая, кажется, была наиболее сдержанна в своих высказываниях на суде, и всегда отличалась наибольшим в семье здравомыслием, и уже при её посредстве разговаривать с остальными. Но Ярвиненов на месте не оказалось — Татьяна, пользуясь возможностью, показывала детям Москву, и сейчас они ещё не вернулись. Зато туда сама явилась Ольга, уже извещённая о приезде тёти. Ольга задерживалась в Москве несколько дольше первоначально ожидаемого, в связи с хлопотами об имуществе Анютиной матери и наследстве. Дело в том, что, вкупе с возвращением имени и оформлением документов, решался вопрос об имуществе Романовых, ещё летом 1918 перевезённом в Москву. Понятно, что большая часть, как и недвижимое и движимое имущество до того, было добровольно-принудительно национализировано, но некоторая часть «личных вещей» — одежды, драгоценностей, икон, предметов искусства — была передана живым Романовым для раздела между собой. Теперь, собственно, Ольга решала судьбу своей доли, то есть, искала возможность продажи наиболее ценных вещей. С этим вопросом, по большому счёту, она и пришла к тёте — узнать, может ли она посодействовать в поиске покупателей за границей. Ксения, только недавно распаковавшая свой невеликий багаж, усадила племянницу в кресло, предложила кофе и некоторое время просто молча изучала её, отмечая произошедшие в ней перемены. Похудела, повзрослела, выглядит более серьёзной и, как ни странно, спокойной, уверенной в себе, чем была в прежней своей жизни. Во всяком случае, первое впечатление нервозности и отчаянья, которое было, когда она только переступила порог, вскоре сошло на нет. По-видимому, оно было больше следствием естественного волнения ввиду встречи с приехавшей родственницей и собственного впечатления Ксении от разговора о продаже драгоценностей. Хотя отказываться от него так скоро великая княгиня не спешила.
— Итак, — проговорила она как можно мягче, — ты нуждаешься в деньгах… И видимо, очень сильно нуждаешься.
— В них все нуждаются, тётя. А на мне, вообще-то, немощные старики. На себя саму я заработаю, проживу скромно, но нормально. А Анюте нужно серьёзное лечение, и этим должен заниматься кто-то, сама она, вы знаете, тогда все деньги спустила на благотворительность, на церкви. И мать её тоже нездорова… И мне сейчас нужно решить, искать им докторов здесь или можно и в Новгороде, но деньги в любом случае нужны. Так же и Аделаида Васильевна и Фёдор Васильевич, они не молоды, они оба сердечники…
— Ольга, благотворительность — это неоспоримо хорошо и важно, но своевременно ли сейчас? Может быть, о себе-то тоже стоит подумать?
Девушка отставила пустую чашку.
— А что о себе? У меня всё хорошо. Я, слава богу, молода, здорова, у меня любимая работа…
— Ты же должна понимать, о чём я говорю. Ты и мне всё это будешь говорить? Возможно, конечно, здесь не самое лучшее место для разговора…
Ольга некоторое время смотрела в лицо тёти озадаченно, а потом рассмеялась.
— Если вы о том, подслушивают ли нас — не знаю. Я б на их месте, наверное, подслушивала.
— На их месте? Господи, что за абсурд…
Ольга, кажется, не разделяла ужаса тёти, а находила эту тему даже забавной.
— Ну ведь это логично, тётя, вы приехали из капиталистической страны, и хорошо, если вы будете просто склонять меня уехать…
— Вообще-то, именно это я и собиралась, а что ещё? — Ксения поднялась и нервно прошлась по комнате, подошла к стоящей на бюро сумочке, в которой у неё лежали деньги, — возможно, у меня не хватит средств вывезти всех, и что-то продать — идея хоть малоприятная, но разумная…
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.