Приёмыши революции - [252]
Настя наконец смогла разогнуться, красная от хохота.
— Да уж, парни… Лучше я такими рабочими историями Анну Александровну баловать не буду.
К Алексею, пересказывающему опоздавшему, как и он сам, Ицхаку, что слышал о начале процесса, подошла русоволосая девушка с сияющими, восторженными глазами.
— Это вы? Это в самом деле вы? Алексей Николаевич… Не верю себе, что в самом деле вижу вас… Вот так, прямо перед собой… — её рука дрогнула, словно она хотела протянуться, дотронуться до этого невероятного чуда, и тут же запретила себе такое немыслимое святотатство, и она крепко стиснула руки в молитвенно-восхищённом жесте, — я… я просто выразить не могу, как я счастлива.
Вся компания — там же стояли Леви, Лилия Богумиловна и Ясь — воззрилась на неё.
— Я… я, получается, ваша кузина, или, вернее… не знаю, как это получается… Я Наташа Палей, дочь Павла Александровича, который…
— Ах… Примите соболезнования.
— Благодарю вас… Всё так удивительно, немыслимо просто, всё вот так разом… Папа, оказывается, умер, и вы, оказывается, живы… И я вас вот так вижу перед собой… Я и вообразить себе не могла такого… Ваше высочество, простите, я болтаю всякий вздор, я просто не в себе от всего этого…
— Прошу вас, без церемоний. Титулы больше не имеют смысла, а вы мне всё-таки… сестра. Пускай будет сестра, не надо этих сложностей. И это неправильно, что раньше мы с вами не виделись, не сидели за одним столом… Мы одна семья.
Девушка заплакала, прижав ладони к щекам.
— Сколько у тебя всего сестёр? — спросил Ян по-польски, — и все такие красивые? Мне кажется, или она в тебя влюбилась с первого взгляда?
Алексей покраснел и шикнул на мальчишку.
— А… это мой брат Ясь. А это Ицхак, тоже мой брат. Как и Леви…
Наташа некоторое время смотрела на них оторопело, пытаясь, видимо, осмыслить, в какой степени родства могут приходиться Наследнику эти никогда не известные ей братья, и машинально протянула руку Ицхаку.
— Я… я сейчас позову маму и Иру, можно? Они тоже будут счастливы познакомиться с вами! Я сейчас!
— Хоть ты и паразит, Ясь, а кое в чём ты прав, — проговорил Ицхак, глядя вслед удаляющемуся взбалмошному видению, — красивая. Очень красивая. И надеюсь, в остальном ты не прав. Потому что я вот, кажется, влюбился. И только попробуйте пошутить на эту тему!
— С моей роднёй вам ещё знакомиться и знакомиться, — пробормотал Алексей, — а мне ещё объяснять им, что вы мне теперь тоже родня, и вообще много чего объяснять…
Вскоре от одной только их компании в коридоре стало не протолкнуться. Подошли и Аполлон Аристархович с Миреле, и Лизанька со всей роднёй, кроме одной тёти.
— Алексей… — голос Лизаньки дрожал, — поздравляю вас с возвращением имени. И с воссоединением с семьёй. Этот день должен был наступить, я верила.
— Спасибо, Лизанька. От тебя мне это особенно приятно слышать. Ты так поддерживала меня всё это время, и сегодня тоже, хоть и не была рядом…
— Теперь вы, вероятно, будете жить где-то все вместе с сёстрами, и мы едва ли сможем видеться… Что ж, надеюсь, вы тоже будете с добром вспоминать это время, такое удивительное и счастливое… Я надеюсь, вы будете счастливы. Ваши сестры такие чудесные, прекрасные девушки…
— О чём ты, Лизанька, — Алексей аккуратно обогнул Миреле, подходя к Лизе ближе, — что значит — не будем видеться? Я никуда не уезжаю! То есть, никуда за границу я не уезжаю точно, да и вообще переедем с печки на лавку, Аполлон Аристархович присматривает дом… Хотя это будет немного дальше, уже не по соседству, но вы все всегда желанные гости у нас, как и было.
Лизанька опустила глаза, терзаемая противоречивыми желаниями — умолкнуть или сказать то, что рвётся с языка.
— Поймите, мне и самой это будет тяжело… Я друг для вас — я счастлива этому, но с тех пор, как вы для меня больше, чем друг, я понимаю, что всё совсем не просто, никогда не было простым, а теперь уж точно не будет. Я вам не пара, не компания. Да, пусть вы не будущий император, но вы всё равно высокого происхождения, и ваша родня, ваши близкие вправе выбирать для вас круг общения…
— Ни черта они не вправе, Лиза, да ты о чём? Мои сёстры тоже жили — и будут жить — так, как они сами хотят, Маша вон замуж вышла, мы теперь простые люди, как и все, какая может теперь быть аристократия? Я когда-то превозносился перед тобой или ребятами? Забудь все эти глупости, изменилось только имя, больше ничего!
— Изменилось то, что… Вы ведь всё-таки несовершеннолетний, Алексей. Кто-нибудь из ваших взрослых родственников потребует опеки над вами, и они будут решать, где вам жить, где учиться и лечиться, и с кем дружить… Это правда жизни, увы. И в конце концов, когда вы выберете себе подходящую, достойную вас девушку… Я просто не хочу этого видеть, — Лизанька повернулась, чтобы уйти, но Алексей схватил её за руку.
— Я никуда не уеду, это во-первых, и никакой девушки не будет, это во-вторых. Я хочу видеть тебя в гостях так же часто, как и всех ребят, потому что я вообще хочу видеть тебя рядом всегда. Или я женюсь на тебе, или вообще не женюсь!
— Алексей… — глаза Лизы стали такими огромными, что он только их, на всём лице, и видел, — Алексей, что вы говорите… Это немыслимо, вам не позволят…
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.