Приёмыши революции - [241]
— Подтверждаю, товарищ председатель. Родилась я действительно как Мария Николаевна Романова.
— Что значит — родились как?
— Ну так-то теперь я в любом случае не Романова. Скворец я. Я замужем.
Притихший было зал загудел снова, конец диалога потонул в разноголосице. Бедный добрый старенький батюшка! Сколько потрясений на его долю. Сначала услышать, что они все погибли, теперь узнать, что живы. А потом как-то пережить, что выжили всё же не все… Настя резко выпала из глубокой задумчивости, осознав, что за ширму уже вернулась и Татьяна, и теперь её выход…
А потом их всех подняли и вывели — снова по коридору, в одну из «комнат ожидания». Уже всех вместе. Вместе с несчастными девчонками-соглядатаями, конечно. В комнате сразу разбились по двум скамейкам, иностранки неловко зашушукались меж собой, Анюта Мешкова сидела прямая, как аршин проглотила, подобравшись вся, видно, всё больше ей было не по себе. Но им это всё не важно, конечно, было, кто там на них смотрит и как, они наконец протянули друг другу руки, они наконец обняли друг друга…
Долго, долго отступала пелена тишины, которая окутывала их всех весь этот год. Как с мороза в тепло, не сразу возвращается чувствительность, возвращается способность говорить. Возвращается с болью, со слезами, конечно, но и этим слезам радуешься. Долго Ольга лежала головой на коленях Татьяны, а та бережно гладила её золотистые локоны, остриженные в непривычно короткую, модную нынче причёску. Долго они облизывали пересохшие губы, намереваясь уже что-то спросить, потом пугливо оглядывались на стоящего у двери солдата. Словно всё ещё здесь с ними был жадный прицел множества глаз, ждущих какого-нибудь их неверного шага, невовремя сказанного слова…
— Да ладно это вы, — он наконец осознал причину их нервозности, — говорите меж собой о чём хотите, больше не запрещено. Промеж собой же вас всех проверили, раз всех вместе тут посадили, значит, общайтесь себе. Я и слушать не буду, я тут для охраны просто стою. Ну, нельзя без охраны пока, эти хоть все проверенные и благонадёжные, а всё равно порядок, чтоб я тут был, потому что у меня есть оружие, а у вас всех нет. Мало ли, так и из окошка кто полезет, дело серьёзное, всякое может быть…
— А как же Алексей? — первое, что спросила Татьяна, — почему его нет? С ним… с ним что-то случилось?
— Видимо, техническая накладка вышла, — спокойно отозвалась Настя.
— Техническая накладка?
— Именно. Кого-то раньше привезли, кого-то позже… Это тебе не часовой механизм, а люди, да и часовой механизм иногда ломается. Они и так вон сколько всего продумали и просчитали…
— Ну да, это ж ещё смотря откуда везти… Мы вон только вчера приехали, а должны были три дня назад.
— Что вы имеете в виду, насчёт окошка? — резко спросила «Настина» англичанка, — вы имеете в виду покушение? Разве Дворец не надёжно охраняется?
Её соседка прошептала укоризненно «Ну ведь нас предупреждали».
— Охраняется, конечно. Как оно всегда бывает — одни охраняют, другие думают, как эту охрану обойти. Вопрос-то ныне обсуждается серьёзный, так есть такие люди, что и жизни своей не пожалеют. С крыши, к примеру, тут не стрельнуть, далековато. А вот забраться да в окно гранату бросить — милое дело. Ну и представьте, какой скандалище-то будет, если вас тут всех порешат.
— Здесь второй этаж!
— Ой, второй этаж! — огрызнулась Настя, — у нас один недавно на третий взобрался. Не знаете этих людей, так и не говорите.
Ольга вытянула шею, прислушиваясь.
— Шумят там сильно… Нас, наверное, обсуждают?
— Ещё бы! Одна Машенька какой фурор произвела. Маш, это правда, ты вышла замуж? За Пашку?
— А за кого ж ещё?
— Ну мало ли, может, за Ваньку. Мне так показалось, он к тебе тоже неравнодушен был, только из-за Пашки тихо себя вёл.
— Скверно я сделала, — рассмеялась Мария, — поперёд целых двух сестёр замуж вышла. Ну да что теперь поделать. Да вы рассказывайте, девочки, милые, где жили, как…
И понемногу — начали. Робко, страстно, перебивая друг друга, тормоша, смеясь, плача.
— Сестрички, я думала, я самая счастливая из вас, — говорила Ольга, — у меня такая чудесная приёмная мама. Такая замечательная, добрая женщина… Стыдно говорить, но кажется, я полюбила её совсем как родную… Ну может быть, не как маму, но как очень-очень любимую тётушку. И мне страшно, девочки. Что дальше будет? Сошлют нас куда-то? Отправят к родственникам за рубеж? Я не могу её оставить, не хочу. А она никуда не поедет, она много раз говорила. А я ей теперь поддержка и утешение. Если её настоящая дочь не найдётся… А как найдётся? Если до сих пор не нашлась — то либо мертва, либо… Если она могла бросить свою добрую, несчастную мать и развлекаться где-то в Париже, то у неё нет сердца. А ещё есть дядя, он тоже потерял семью, единственного сына потерял из-за меня…
— Что значит — из-за тебя?
— У нас возникла сильная симпатия друг к другу…
— И? ты ему что-то рассказала?
— Конечно нет! В том и дело, что не рассказала ничего… Мы ведь считались двоюродными братом и сестрой. Он всю жизнь в другом городе жил, он даже не знал, что я не настоящая ему сестра. Он так терзался…
— Господи! — всплеснула руками Настя, — ну и без брака б пока жили, а там всё открылось бы, и… Тоже беда, двоюродные! Ладно б, родные…
«С замиранием сердца ждал я, когда начнет расплываться в глазах матово сияющий плафон. Десять кубов помчались по моей крови прямо к сердцу, прямо к мозгу, к каждому нерву, к каждой клетке. Скоро реки моих вен понесут меня самого в ту сторону, куда устремился ты — туда, где все они сливаются с чёрной рекой Стикс…».
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.