Приднестровский беспредел - [19]

Когда залитые водкой радары «першерона» засекли литовку, он изменил курс на несколько румбов, переложил штурвал, и, покачиваясь на волнах, пошел на сближение. Девушка попыталась избежать столкновения, но когда «першерон» оказался на ее траверзе, он просто схватил ее за руку. «Простите, девушка, можно вас…» «Отстаньте!..» «Девушка!..» Она попыталась вырваться. «Да что ты рыпаешься, сука?!..» Миха сорвался с места. «Да иди сюда, лярва!..» Она закричала и влепила «першерону» пощечину. «Ах, ты ж…» Он дернул литовку к себе и ударил ее по лицу. Она безвольно повисла в его руках.

В следующий миг оказавшийся рядом Миха так залепил «першерону» в ухо, что тот, крякнув, отпустил девушку, покачнулся и упал на колени. Миха немедленно проверил его с ноги, от чего мужик опрокинулся на спину. Потом, оставляя кровавые отпечатки на снегу и матерясь, «першерон» начал подниматься. Миха вертелся вокруг него, нанося удары руками и ногами, а потом, когда «першерон» снова упал на четвереньки, изо всех сил врубил ему ногой по голове, так же, как вратарь бьет по мячу, выбивая его в центр поля. Этого оказалось достаточно даже для толстокожего «першерона». Он рухнул мордой в снег и затих.

— Что с вами, девушка? — наклонился Миха над литовкой. Ему никто не ответил: она была без сознания.

Вокруг, как на грех, никого не было. Миха торопливо присел на корточки, уложил голову девушки себе на колени и принялся осторожно стирать снегом кровь с ее лица. Литовка оказалась настолько симпатичной, что Михины мысли немедленно приняли самое постельное направление из всех возможных. «Ладно, успокойся! — осадил он себя. — Все равно ведь ничего не получится… Сейчас она очухается, поблагодарит и…»

— Кто вы такой? — с сильным акцентом спросила девушка, снизу вверх уставившись на него. — Что вам надо?

И зашевелилась, задергалась, пытаясь подняться.

— Я? Я — тот, кто вырубил этого урода, — пояснил Миха, помогая ей встать.

Потом, приблизившись к «першерону», он ухватил его за волосы, приподнял голову и с удовольствием ляпнул об землю. «Першерон» не подавал никаких признаков жизни. «Бог ты мой, а не убил ли я его часом?..»

Девушка, попытавшись сделать шаг, зашаталась и прислонилась к столбу.

— Осторожнее, — подхватил ее под руку Миха. — Вам помочь? Может быть, вызвать «скорую»?

— Нет… Не надо… — она обхватила руками голову, словно пытаясь удержать рвущуюся оттуда боль. — Такси…

— Сейчас. Запросто, — с готовностью согласился Миха. — Обопритесь на меня.

Они вышли на перекресток с большой улицей. Миха замахал свободной рукой, и такси мягко затормозило рядом. Усадив девушку на заднее сиденье, Миха захлопнул дверцу, махнул на прощанье и отошел на тротуар. Машина тронулась с места, а он стоял и смотрел вслед. Это была чертовски симпатичная литовка!.. Миха вздохнул и пожал плечами. Приключение закончилось.

Вдруг такси резко затормозило и сдало задним ходом. Дверца распахнулась.

— Вы не проводите меня домой?

Миха и опомниться не успел, как оказался внутри. Именно так он познакомился с Хельгой.

Она жила с двумя маленькими детьми в небольшом уютном беленьком коттедже в Салининкае. И на целый месяц этот симпатичный домик на улице Павасаре стал его родиной. («Клевая халабуда, — говорил Миха. — Откуда она у тебя?» «От верблюда, — смеялась Хельга. — Я недавно развелась с ним…»)

Они любили друг друга часто и страстно, и Миха навсегда запомнил фразу, с которой началась их первая ночь. Хельга обняла его за шею, улыбнулась и сказала: «Когда ты схватил его за волосы — о, это было так эротично…»

Им было хорошо вместе. У них появились любимые ласки и специфические, понятные только им словечки и жесты, словом, все то, что делает секс чем-то большим, чем простой механический процесс. Миха был до безобразия счастлив.

Каждое утро они расходились по своим делам. Миха — в Порт. А Хельга… Он не знал, чем она занимается, и совершенно не интересовался этим. Ему было хорошо и так. Главное, что каждый вечер они встречались снова.

А через месяц все закончилось. Утром они сидели на кухне и пили кофе.

— Мне надо уехать, — сказала Хельга сухо. — Сегодня.

— Что случилось?

— Соревнования. Очень престижные. За границей.

— Соревнования?

— По стрельбе. Я ведь спортсменка…

— Понятно… Когда ты вернешься?

— Это не имеет значения. Ведь тебя уже здесь не будет…

— Почему? Я…

— Все было прекрасно. Но это очень далеко зашло.

Миха почувствовал, что его как будто ударили по лицу.

— Разве плохо, что…

— Плохо. Моим детям нужен другой отец… Не такой, как ты… Мы хорошо провели время вместе, мы хорошо спустили пар, расслабились. Хватит.

Миха совсем растерялся. Он вдруг до боли резко понял, что для него этот месяц был не просто спусканием пара. И тогда он сбивчиво попытался объяснить Хельге, что чувства, которые он испытывает…

— Не надо. Все равно это бесполезно… Собирайся, я заказала тебе такси…

«Значит, все это было не на самом деле, не по-настоящему… Значит, ты все время притворялась… Значит… Какая же ты сука!..»

И потом пришло такси, и Миха сел в него, и он чувствовал себя презервативом, который после использования выбросили на улицу, в грязь.

В тот же день Миха покинул Вильнюс. И именно тогда в его жизни начался, как он говорил, «бомжевской» период. А в марте, когда загрохотала война в Приднестровье, он подался туда. Потому что больше уже деваться ему было некуда.