Причеши меня - [52]
Если в вашей истории одинаково значимо несколько сюжетных линий с разными героями, у каждого из которых есть свой путь, вероятен сценарий, когда каждому из них полагается и своя кульминация. Для меня хороший пример — «Братья Карамазовы»: кульминацией Алеши становится уход из церкви (хронологически она самая ранняя), для Ивана это проигранный моральный поединок с чертом (она следующая), для Мити — собственно суд, где ему выносят приговор и его предает бывшая любовь. Все эти пики напряжения разнесены во времени, причем довольно значительно. И снова, снова мы бьем бедного читателя по нервам. Никого не осуждаю за такой ход, но и рекомендовать его не могу, потому что он довольно сложен и энергозатратен.
В «Повелителе мух» потерпевшие катастрофу дети живут на острове, постепенно дичают, начинают убивать друг друга — и к концу ополчаются против последнего голоска адекватности, мальчика Ральфа. Они его травят, преследуют, изгоняют, объявляют на него охоту. В разгаре охоты книга и кончается: на остров приплывают взрослые и пресекают глупые детские игрища. Это и есть тот самый «бог из машины». Внезапное счастливое обстоятельство, спасшее героя.
Его часто относят к сюжетным ошибкам: мол, автор просто пожалел персонажа, ничего не придумал или устал. На деле «бог из машины» встречается и в жизни. Элемент это редкий, достается нам далеко не всегда, но все же достается.
Кому-то на пределе истощения душевных сил попадалась нужная, спасительная книжка. Кто-то в кармане застиранной толстовки находил пятисотку, когда деньги были необходимы. Кому-то удавалось избежать общения с плохими чуваками, потому что рядом появлялся большой дядя с собакой. Удачи бывают. И они вполне заурядны.
Единственное, что вызывает справедливое отторжение такого «бога» у читателей, — его несвоевременность. Если он «приезжает» слишком рано, до того, как персонаж пройдет все круги ада и трансформации, — это действительно большой обман-облом. То есть как? Герой еще не выжал всех сил, не подошел к пределу, не сделал всего, что зависело от него, — а его уже спасают? Да, точно. Автор его пожалел. Или ничего не придумал. Или устал. Совсем другая ситуация — если «бог» появляется в то самое мгновение, когда всё. Все отдали свои козыри. Мы поразились тому, до чего дошли стороны конфликта. В горле комок. Валидол кончился. Шансов нет — и вдруг.
Вовремя и к месту такой прием может быть очень даже нужным. Он позволяет раскрыть большую метафору Шанса, того самого, который есть у каждого из нас, если мы постараемся изо всех сил. В жизни мир дает их, и даже часто. Но только когда мы уже в кровавом поту. Ральф, по-моему, этот шанс заслужил. И мой государев племянник из «Серебряной клятвы», кстати, — тоже. Так пусть же наш «бог» всегда приезжает вовремя!
У «бога из машины» есть злой близнец. По аналогии догадаться просто: это тоже внезапное обстоятельство, влезающее в основной конфликт. Оно тоже появляется ближе к критическому моменту и… столь ужасно, что сводит прежние ужасы на нет. Если бы, например, после пятого «Гарри Поттера» возвысился еще Гриндевальд, коварно воскресил и наделил силой Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини — получился бы классический «дьявол из машины». О Пожирателях Смерти, скорее всего, пришлось бы забыть перед этим нацистским ужасом, особенно если бы он расползся на оба мира, волшебный и магловский.
В теории литературы «дьявол» почему-то упоминается куда реже, чем «бог», хотя в книжках и в кино довольно распространен. Я часто встречаю его в литературе. И хотя прием может быть интересным способом воплотить крутые сюжетные тропы (например, заставить героя объединиться с первым врагом против «дьявольской» проблемы и выстроить в этом альянсе какие-то новые отношения), перестараться здесь легко. Все же «дьявол» — это прежде всего лишняя сущность. И вполне возможно, Уильям из Оккама прямо сейчас укоризненно хмурит брови, слушая все, о чем мы говорим.
Многие авторы используют «дьявола из машины» не как усиливающее обстоятельство к основному конфликту и даже не как способ вывернуть его наизнанку, а… просто как способ забыть о первом конфликте или сделать его менее значительным — потому что не знают, что еще предпринять, как выпутаться. Порой так и представляется то прежнее Зло, которое грустно отступает в сторонку, бубня: «Ну да, ну да, пошел я на фиг». Проблема «дьявола» в том, что своим появлением он легко обесценивает все, что мы выстраивали и развивали на протяжении целой книги или серии. И вот этого, кстати, в жизни почти не бывает. Да, у нас то и дело появляются новые проблемы, порой сыплются на голову из ниоткуда. Вот только старые от этого не пятятся покорно, уступая им место. Обычно они радостно бегут навстречу, раскрыв объятия: «Давай вместе! Сейчас он у нас попляшет!» Так оставим же нашего «дьявола» сидеть в машине до поры до времени. И напишем о нем потом отдельную книгу.
Ненадежные рассказчики, или История одних похорон
Однажды кто-то поведал миру чудовищную историю о том, как хоронили Моцарта: «по третьему разряду», то есть очень бедно и едва ли не без гроба, в огромной спешке, так как всем, включая гадину жену, было наплевать; в общей могиле, да еще в ужасную непогоду, отогнавшую от скорбной процессии немногих неравнодушных. И выросла история красивой и драматичной, и расползлась по популярной прозе и кинематографу, и даже просочилась в отдельные вроде как претендующие на историческую точность пособия.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
Эта книга воспроизводит курс лекций по истории зарубежной литературы, читавшийся автором на факультете «Истории мировой культуры» в Университете культуры и искусства. В нем автор старается в доступной, но без каких бы то ни было упрощений форме изложить разнообразному кругу учащихся сложные проблемы той культуры, которая по праву именуется элитарной. Приложение содержит лекцию о творчестве Стендаля и статьи, посвященные крупнейшим явлениям испаноязычной культуры. Книга адресована студентам высшей школы и широкому кругу читателей.
Наум Вайман – известный журналист, переводчик, писатель и поэт, автор многотомной эпопеи «Ханаанские хроники», а также исследователь творчества О. Мандельштама, автор нашумевшей книги о поэте «Шатры страха», смелых и оригинальных исследований его творчества, таких как «Черное солнце Мандельштама» и «Любовной лирики я никогда не знал». В новой книге творчество и судьба поэта рассматриваются в контексте сравнения основ русской и еврейской культуры и на широком философском и историческом фоне острого столкновения между ними, кардинально повлиявшего и продолжающего влиять на судьбы обоих народов. Книга составлена из статей, объединенных общей идеей и ставших главами.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.