Приближение времени - [3]

И радужный свет истины как солнечный луч, попадая

в комнату жизни через закрытые ставни лжи и порока,

хотя и рисует на противостоящей стене перевернутый

ландшафт жизни ( и людей, и деревья, и дома , и крыши)

заставляет людей ощущать восхитительную реальность

жизни в ее чудном полусвете, заставляет радоваться ей

как второму пришествию, когда не обиды, злословие и

ложь, а чувство добра в сердце охватывает вас.

Глава III

Но на светлом небе памяти есть не только уныние,

глупость и ложь хмельного чада обмана. И даже страшные

минуты прошлого сквозь объятия молодости представляются

живой радостью счастья, а не подошвой

крутого сапога, вытирающего грязь о вашу физиономию.

Я недавно лицезрел еще не древнюю, но старуху,

которая с самозабвением и сиянием глаз рассказывала

молодежи, как хорошо жилось в ее нашпигованное плакатами

и красными косынками время. Лицо ее сияло, а

бедра даже округлились, хотя до этого представляли сухие

палки разностороннего треугольника,

ѕ После субботника мы все шли в столовку и нам бесплатно

давали компот, – говорила она с восхищением,

открывая свой широкий рот, в котором уже не хватало

передних зубов от чего щеки ее морщинились как старый

кошель, в котором не то что денег, а даже фига не

залежалась.

Искра памяти зажигает сердце как соломенную крышу.

И огонек крови трепещит и разжигает пожар сознания.

Я лежу в воронке от снаряда. И думаю только об одном.

Не шарахнуло бы еще раз в эту воронку. А то, что я

в липкой грязи и жиже смрада меня даже радует. Ведь я

жив. Сильно жжет и язык, и губы. Они вспухли. И такое

ощущение, что рот и десны набиты ватой. Это я соединил

разрыв кабеля дивизионной связи. И уже потом, когда

и эта пытка кончилась, и при всем честном строю

нашей роты получаю из рук командира первый и единственный

мой орден "Славы", который я много позднее,

увы, по необходимости пропитания собственной, тогда

еще отсутствующей семьи, продал, уже потом, получив

недельный отпуск к родным, я все вспоминал, о чем я

думал в этой самой воронке? И не мог вспомнить никак.

А недавно вспомнил! И долго мигал так, что страшно

сделалось. "Досадно,ѕдумал я,ѕ убьют, а после меня ни

детей, но внуков…" . Вот она память крови.

12

Я еду в недельный отпуск. Еду… Это значит бегу,

вскакиваю неудачно между вагонами и пос счастливой

случайности не погибаю. "Братки" протягивают руку и

вытягивают меня на крышу вагона поезда. Еду…Это

значит на каком-то лесовозе колочу в крышу шофера,

чтобы остановился, и вижу его удивленную круглую физиономию.

" А откуда ты появился у меня в кузове",ѕ

спрашивает она у меня. А я и сам не знаю откуда. Шибко

бежал. И ведь никто за долгое это мое путешествие, никто

не обзывает меня, ни разу поносным именем.

Страх голодный, добираюсь до райцентра и нахожу

дом, где по рассказам живет моя семья, т.е. мать, отец и

малолетние братья. И раннее утро так прохладно, что у

меня зуб на зуб не попадает и верхние нижним чечетку

задают. А сердце матери вещунье. Взглянув в окно, она

прямо с моими глазами встретилась, шепчет и плачет:

"Ой, сын мой!" Какой сепур начался. Все ходуном ходит.

Братья малолетние визжат. Соседи улыбаются, во двор

высыпали. Фронтовик на побывку приехал. За отцом на

работу побежали. Он свой пошивочный цех оставил и

вместе с местным районным комиссаром явился. В руках

отец держит ведро водки. Комиссар зад свиньи.

Умирать буду, а забыть этого никак нельзя. Роскошь, да

и только. Откуда что взяли. И борщ помню. Борщ на славу!

Хотел бы забыть, но сделать это невозможно. Все

ячейки в туалетах моего обратного пути были мои. Не

одной не пропустил. Точно помню. А ведь, казалось, водкой

борщ запивал! Но как только в часть прибыл и приступил

к своим обязанностям связиста, то все как рукой

сняло. Бывает же такое.

А впереди чего только не было… И наступали, и отступали,

и на месте топтались. И все сначала да ладом.

Погибали люди, погибали. А мне вот удалось выжить.

Ничего в войне хорошего нет. И не вспоминаю ее никогда.

Она сама вспоминается, Ухает и плывет в ушах. Перед

окончанием войны случилось мне послать отцу несколько

пачек трофейного сахарина. Он его продал. А

13

деньги для меня сохранил. С ними я и во Львов явился.

Гол как сокол, но при деньгах. С большим трудом вернул

нашу квартиру. Она поляками была заселена. Кое – как

удалось отвоевать ее обратно. Сделать это удалось и

только потому, что я орденоносец-фронтовик. И затем,

через год, вызвал отца с семьей обратно. А потом женился,

переехал в отдельную комнату другого дома, пошли

дети. Казалось, в тесноте да не обиде. Но куда бедному

еврею податься?

Глава IV

На базаре и масло, и молоко, и овощи, зеленые огурцы,

чеснок, прочая зелень, и хлеб свежий, душистый с

румяной корочкой, и куры, и сало с розовыми прожилками

мяса,ѕ все есть на базаре. А в магазинах и подваль

чиках вино и водка. Покупай. Бутылками и на разлив

в маленьких мерзавчиках. А хочешь, то и в стакан-

чик нальют… Рюмочных этих развелось. Тьма. И селедка

тебе, и белая, и розовая, и жирная, малосоленая. Все,

что душе угодно. Купить только нельзя, денег нет. Зарплаты

на исподнее для женщин не хватает. Хоть погибай.

Знакомый, милый голос жены с вариациями модуляций

осведомляется часто даже не о зарплате, она у нее