При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века - [140]

Риторика – главное, что интересовало бургундских историков в античности. В использовании в исторических сочинениях риторических норм стиля, в усложнении синтаксиса и создании новых эпитетов они видят приближение к красноречию древних. Тем не менее они хотя бы пытались имитировать форму, что было присуще итальянским гуманистам. Это заключалось и во включении в текст огромных публичных речей главных героев[1519]. Дидактический пафос, присущий сочинениям бургундских авторов, во многом был схож с воспитательным пафосом гуманистов. Эти черты объединяли их. Можно еще указать на осознание особой роли интеллектуала некоторыми бургундскими историками (Жоржем Шатленом, например), его относительной творческой независимости, в частности от власти, на службе которой он часто находился.

Новое восприятие античной истории и особенно Александра Македонского, данное Васко да Лусеной, свидетельствует не только об изменениях, происходивших в работе бургундских историков. Наличие сочинений португальского переводчика в библиотеках придворных должно было бы демонстрировать их интерес к совершенно иной трактовке традиционных сюжетов, связанных с древней историей и ее героями. Если рассматривать книжные собрания представителей бургундской элиты с этой точки зрения, то утверждение не выглядит столь очевидным. В историографии неоднократно отмечалось, что библиотеки представителей крупной аристократии разительно отличаются от собраний чиновников, советников парламента[1520]. Первые проявляли интерес в основном к историческим сочинениям, религиозной литературе (Библия, молитвенные книги, часословы и т. д.). Большинство книг были написаны на французском языке, античные авторы встречаются в переводе на французский. В целом владельцы таких собраний брали пример с герцогской библиотеки. Таковы коллекции сеньоров де Круа, де Грутхуса, Великого бастарда Антуана, Пьера де Люксембурга. Лишь «младшее» поколение бургундской элиты (Филипп Клевский, Рафаэль де Меркателлис) проявили интерес к совершенно иной литературе. В библиотеке первого из них из 156 наименований 22 книги написаны на латинском языке: произведения Вергилия, Авиценны, Петрарки, Поджо, Овидия, Цицерона (в том числе «Об ораторе»). Большей новизной отличается библиотека Рафаэля де Меркателлиса, аббата монастыря Сен-Бавон в Генте и одного из внебрачных сыновей Филиппа Доброго. В ней, конечно же, присутствовали труды отцов церкви, однако средневековая теология была представлена весьма слабо (Фома Аквинский, Бернар Клервосский), по сравнению с философскими трудами Платона и неоплатоников, трактатами Гермеса Трисмегиста в переводе Фичино. Из античных авторов следует упомянуть Исократа, Фукидида, Саллюстия, Цицерона, Сенеку, Диодора Сицилийского. В библиотеке Меркателлиса множество трудов итальянских гуманистов: Бруни, Верджерио, Энея Сильвио Пикколомини, Боккаччо и других. История представлена трудами Евсевия Кесарийского, Иордана,

Туроци, Орозия. Особый интерес аббата вызывала астрономия (арабские авторы в переводе на латинский). В целом следует отметить, что почти все книги написаны на латыни, что является редкостью для бургундских библиотек. В библиотеке Меркателлиса нет типично рыцарских и исторических трудов в том виде, в котором они были представлены в библиотеке его отца Филиппа Доброго. О восприятии гуманистических идей свидетельствуют библиотеки чиновников-библиофилов – Филиппа Виланта и Тома де Плена, например[1521]. Помимо традиционных юридических текстов (Corpus juris civilis, Corpus juris canonici и т. д.) их собрания изобилуют сочинениями античных (Теренций, Квинтилиан, Лукан, Боэций, Кассиодор, Евсевий Кесарийский, Гораций, Овидий) и итальянских авторов (Энеа Сильвио Пикколомини, Верджерио, Поджо Браччолини, Пальмиери). Иными словами, данные, которые предоставляют описи бургундских библиотек, свидетельствуют о разных уровнях освоения классического наследия при дворе герцогов.

Впрочем, ускорение этому процессу придавали знакомство с гуманистическими идеями итальянских авторов. Нельзя не отметить заимствование идей гражданского гуманизма в политической мысли бургундского общества, особенно отчетливо выразившееся в речах канцлера Гийома Югоне (акцент на языческие добродетели, идея «общего блага» и необходимости его защиты). Подобный процесс не был особенностью бургундской культуры. Почти столетием раньше представители раннего французского гуманизма разрабатывали эти идеи, отмечая их важность в укреплении королевской власти[1522]. Влияние итальянского Ренессанса в той или иной мере испытали многие представители бургундской культуры и общественной мысли. Проникновение гуманистических идей шло различными путями, но нужно отметить, что основу для их усвоения заложило предшествующее развитие французской культуры и общественной мысли, заключавшееся в рационализации и секуляризации сознания, распространении натуралистических идей, способствовавших ослаблению традиционной идеологии, основанной на христианской морали, и постепенной гуманизации культуры[1523]. Контакты с итальянцами, заключавшиеся не только в переводе трудов итальянских гуманистов, но в почти постоянном пребывании послов и гостей с Апеннинского полуострова при бургундском дворе, оказали благотворное влияние на развитие новых идей