— Кто это тебя разукрасил? — спросил я.
— Три рыла на одного, — сказал Коля. — С кем хочешь можно справиться.
— Это за капроновую сеть? — сообразил я.
— Отобрали, сволочи!
— Какую сеть? — спросила Аленка.
— У Каменного Ручья подкараулили…
— И Гарик был? — спросила Аленка.
— Он меня не бил, — сказал Коля. — Гриб постарался и этот… Васька Свищ… Федьку я за палец кусил — вот завизжал! — Коля даже улыбнулся. — А я утек…
Аленка провела рукой по Колиной голове.
— Сколько шишек!
— Это Свищ, — сказал Коля. — У него кулаки — что камни…
Коля замолчал и посмотрел в сторону леса. Лицо его стало хмурым.
— Идут, гады! — сказал он.
К нашему дому приближались Гарик и Федя. Незнакомый парень остался у сосны. Он строгал ножом палку.
— Я пойду, — сказал Коля. — Противно на них смотреть…
Когда Гарик и Гриб остановились у крыльца, он отчалил и стал грести к острову.
— Наше вам с кисточкой, — заулыбался Гриб. Он был без своей знаменитой кепки, палец завязан тряпкой.
Мы с Аленкой промолчали. Зачем они пришли?
— Это Президент в лодке? — спросил Гарик.
— Бить пришли? — усмехнулась Аленка. — Втроем одного? У вас уже есть опыт…
Лодку было в сумерках не видно, но еще слышался скрип уключин и журчание воды. Солнце спряталось за островом. Вершины сосен пламенели.
— Не уйдет от нас Президент, — сказал Гриб и ухмыльнулся.
— В другой раз, когда будете избивать младенцев, надевайте рукавицы, — сказала Аленка. — Не так опасно. — И посмотрела на Федин палец.
— Надеюсь, ко мне это не относится? — спросил Гарик.
— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты… — отрезала Аленка. Повернулась и ушла домой, крепко хлопнув дверью.
— Белены объелась? — спросил Федя, убивая на щеке комара. Он повернулся к лесу и свистнул. Вразвалку подошел парень. На вид ему лет восемнадцать. Лицо грубое, широкое. Волосы курчавые. В руках толстая березовая палка, которую он выстругал, пока мы разговаривали.
— У кого есть закурить? — спросил он.
Гарик достал сигареты, протянул парню. Он положил палку на ступеньку, закурил.
— Это Свищ, — сказал Федя.
Свищ выпустил облако дыма, посмотрел на Федю.
— Не Свищ, запомни, ты, Гриб поганый, а Свищев Василий Кириллыч.
— На колхозной полуторке шофером работает, — уважительно сказал Федя.
— Ты еще забыл сказать, что на днях я переехал чужого петуха…
Василий Кириллыч отвернулся от нас и стал пускать дым в другую сторону. Еще было не темно, а над лесом уже сияла полная луна. В лесу покрикивали птицы. Вчера поблизости щелкал соловей, а сегодня что-то не слышно.
Из леса прибежал Дед. А отца все еще нет. Сидит на берегу и любуется озером. Пошел за солнцем, а вернулся с луной. Федя, увидев Деда, поморщился.
Вспомнил, как старик его отделал за меня. Дед обнюхал всех по очереди, посмотрел на меня: мол, прогнать их или не стоит?
Свищ пошевелился, сплюнул и сказал:
— Не люблю собак. В Полозове давеча одна на меня кинулась, так я ее дрыном уважил…
— Насмерть убивает, — сказал Федя.
— Сергей, — повернулся ко мне Гарик. — Мы решили проучить Президента… С кем ты: с нами или с ними?
— Я ни с кем, — ответил я.
— Ты знаешь, где вход, — сказал Гриб.
— Нам глаза завязывали.
— Вспомни, — сказал Федя.
Свищ бросил окурок на тропинку. Огонек прочертил красноватую дугу и погас. Свищ почесал подбородок.
— Пора разогнать эту вшивую республику, — сказал он.
— Ты покажи, где вход, а там мы сами… — сказал Гарик.
— Капут Президенту, — прибавил Федя.
Я ничего не имел против Сороки. Он меня не обидел, не оскорбил. Наоборот, двух симпатичных кроликов подарил.
— Поищите сами, — сказал я, — может, найдете…
— Ладно, — сказал Василий Кириллыч, — наши парнишки, что якшаются с ним, покажут.
— Я толковал с ними, — сказал Федя. — Как в рот воды набрали.
— Припру к стенке — покажут как миленькие…
Они ушли. Прямиком через лес, в Островитино. Голоса становились все тише и скоро совсем умолкли. Вдалеке чиркнула спичка и через мгновение погасла. На небе стало много звезд. Луна медленно плыла между ними.
На острове полыхал костер, двигались тени. Сорока и его приятели готовили ужин. А может быть, они и впрямь танцуют у костра?
Отворилась дверь нашего дома. Ко мне подбежал Дед. От него пахло щами. Аленка накормила. Мне тоже захотелось есть. Что сегодня на ужин? Жареная щука, которую нам перед отъездом принес Вячеслав Семенович. И еще абрикосовый компот. Из наших ленинградских запасов.
— Ушли? — спросила Аленка. Я не заметил, как она подошла.
— Теперь будет драка, — сказал я.
— У них свои счеты, а Гарик-то чего лезет?
— За компанию, — сказал я.
— Этот Гриб — ладно, но от него я не ожидала…
— Он не бил..
— У Коли вся голова в шишках… Бить по голове!
— Дурная привычка, — согласился я.
— Ты бы предложил Гарику пожить у нас.
— Не захотел.
— Подумаешь! — сказала Аленка.
В лесу крикнула какая-то птица. Ее голос не понравился Деду, и он зарычал. С озера подул ветер, запахло мокрой травой, лилиями и дождем.
— Посмотрим, как кролики спят? — предложила Аленка.
Мы подошли к сараю, где поместили кроликов. В сарае темно, пахнет прелью. Аленка на что-то наступила и отшатнулась, ударив меня локтем в живот. Кролики рядком сидели в большой дырявой корзине, устланной травой. Я нащупал их спины. Они были теплые и приятно щекотали ладонь. И уши у кроликов были хрупкие и теплые.
