Когда я вернулся в дом, Сорока и Гарик стояли друг против друга. Лицо у Гарика залито румянцем, кулаки сжаты. Сорока спокоен, на губах усмешка. Аленка сидела на кровати; подобрала под себя ноги и с любопытством смотрела на них.
— Это не твое озеро! — громко говорил Гарик. — Сидишь на своем дурацком острове и сиди! А в чужие дела нос не суй!
— Не ори, — спокойно отвечал Сорока. — Лодку Гриб не получит. А капроновую сеть Коля понес рыбинспектору.
Гарик подступил еще ближе к Сороке и, понизив голос, с ненавистью спросил:
— Тебе платят за это?
— Дурак, — сказал Сорока.
Гарик стиснул зубы.
— Не вздумайте драться, — сказала Аленка.
Я думал, Гарик сейчас ударит Сороку. Но он прошел мимо него и остановился у порога.
— Проломят тебе башку!
— Пуганый, — сказал Сорока.
— Мы еще с тобой поговорим, Президент!
— Конечно, — ответил Сорока.
Гарик выскочил за дверь, но тут же снова приотворил и позвал меня.
Молча мы дошли до палатки. Вячеслав Семенович и Лариса Ивановна укладывали вещи. Багажник у «Волги» был откинут.
— Ну, как ты решил? — спросил Вячеслав Семенович. Гарик только махнул рукой и ничего не ответил.
— Собирайся, — сказала Лариса Ивановна.
Мы отошли немного в сторону, и Гарик спросил:
— Он на лодке приплыл?
Лодки на берегу не было видно.
— Набью ему морду, — сказал Гарик.
— Ты ведь уезжаешь?
— Ради такого дела можно и остаться, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Гарик.
— А как же они? — кивнул я на «Волгу».
— Они уедут.
Я ничего но понимал. Поссорился Гарик с ними, что ли? Вроде не похоже, по—хорошему разговаривают.
— Пусть смотаются к Таллин и Ригу, — сказал Гарик. — А потом приедут за мной.
— А где жить будешь?
Гарик посмотрел на меня, невесело улыбнулся:
— Не пустите?
Эх, осел же я!
— Конечно, к нам! — торопливо заговорил я. — Пустим, о чем речь.
— Пускай прокатятся вдвоем, — сказал Гарик. — Они все-таки муж и жена. А то мы все время втроем и втроем… А в Таллин в другой раз. Никуда не денется твой Таллин.
Я удивился: почему мой? Я не собирался в Таллин.
— У меня кровать широкая, — сказал я.
— У Феди буду жить, — сказал Гарик. — У них сеновал. Мне и нужно-то одеяло и подушку.
— Помоги палатку свернуть! — позвал Вячеслав Семенович.
Когда я проходил мимо, Вячеслав Семенович говорил:
— Жди нас недели через две… И зайди к ним, в Островитино… Не чужие ведь!
— Один спиннинг я возьму, — отвечал Гарик. — И подсачок.
— По-моему, здесь дело не только в рыбалке?..
— Лариса зовет, — сказал Гарик.
В сенях я столкнулся с Сорокой. Он с мешком в руках выходил из дома. Кто же у него в мешке?
— Здоровые лещи? — спросил Сорока.
— Во-о-о! — показал я.
— Сетью и дурак вытащит, — сказал Сорока.
— Сетью? — удивился я.
— С ночи второй раз сети поставили… Лещ-колосовик нерестует. На рассвете я ее поднял. Рыбу, она с икрой, — в озеро, а сеть Коля понес в Полозово, к инспектору. Втроем поставили. Этот, — Сорока кивнул в сторону Гарика, — Гриб и еще один парень, Федькин родственник. Одну тоню только успели поделить… По полпуда на брата досталось…
— Я думал, он удочкой, — сказал я.
— Жадность родилась раньше их.
Я решил испытать Сороку: он или не он подсунул леща Аленке?
— Аленкин лещ у самых камышей клюнул…
— Вот как? — сказал Сорока.
— Я там удил — пустое дело.
— Бывает, — сказал Сорока.
— На голый крючок взял… Без червя.
— Ну и дурак, — усмехнулся Сорока.
— Кто?
— Лещ, конечно, — ответил Сорока. Он посмотрел на Гарика и Вячеслава Семеновича — они палатку сворачивали.
— Остается он, — сказал я.
— Лещи наши понравились? — Сорока посмотрел на остров, и лицо его стало озабоченным. — Куда Коля пропал?..
— Придет, — сказал я.
— Возьми, — Сорока протянул мне мешок.
Я осторожно взял мешок и заглянул туда.
— Тащи за уши, — сказал Сорока. — Не укусит.
В мешке сидели два кролика. Пушистые, ушастые. Они шевелили ноздрями и щурились.
— На развод вам, — сказал Сорока.
Мне кролики нравились. Я давно мечтал завести их, да все негде было. Не в комнате же их держать!
Сорока пошел вдоль берега. Наверное, лодка в камышах спрятана. Или в деревню отправился. Колю разыскивать. Куда действительно мог он подеваться?
Кролики обнюхали мои руки. Зверьки были совсем ручными. И даже не убежали, когда я их выпустил на лужайку.
У толстой сосны стоял Гарик и хмуро смотрел в ту сторону, куда пошел Сорока.
— Погляди, что у меня! — крикнул я.
Гарик не обернулся.
