Прежде чем увянут листья - [36]

— «Одержимый айсберг»? — переспрашивает Марион.

— Точно. Девять десятых скрыты под водой. Так что какие уж тут виды и расчеты…

— Почему же ты в таком случае пригласил меня?

— Почему? А почему бы и нет? Ты женщина красивая, эффектная, умница. Почему бы и не попытать счастья? Не обижайся, у меня такие взгляды на жизнь.

— Давай допьем и пойдем отсюда. Я устала, а завтра у меня тяжелый день…

На улице он предлагает проводить ее, но Марион отказывается:

— Спасибо за вечер. Следующий ужин за мной. Всего хорошего!

Пока в ресторанчике «У липы» немного посетителей. Поток пойдет, когда вернутся механизаторы и скотина в крестьянских хлевах будет накормлена. Юрген Михель и Вольф Глезер устраиваются в уголке возле окна. Хозяйка приносит пиво и по рюмке водки.

— Ваша невеста прямо как с картинки, — шепчет она Юргену.

Тот выдавливает из себя улыбку:

— Спасибо… Но что толку, если ее здесь нет?

— Ничего, утро вечера мудренее. Пейте на здоровье!

Юрген быстро пьет. Ему хочется, чтобы скорее пришло хотя бы легкое опьянение, которое разогнало бы тревожащие его мысли.

— Все бывает, — успокаивает его Глезер. — Моя история не лучше: только познакомился со «старухой»… с моей будущей женой… а тут хлоп перевод — на триста километров севернее, да чуть ли не в пустыню. Два года там прослужил.

— А как же вы здесь снова оказались?

— Поженились, и я попросил о переводе.

— Ну что ж, за совместную службу! Будем здоровы!

У хозяйки ресторанчика глаз наметанный, она все замечает. Стоит рюмкам и бокалам опустеть, как она, не дожидаясь просьбы, наполняет их. Поставив перед ними в очередной раз рюмки и бокалы, хозяйка скромно присаживается на край стула и спрашивает:

— А скоро она снова приедет? У меня всегда в запасе комната. — Она кладет свою руку на руку Юргена и слегка пожимает ее.

Глезер ухмыляется:

— Вы, товарищ лейтенант, на хорошем счету у хозяйки. Это может пригодиться через пару недель.

Юрген залпом выпивает бокал пива:

— А это большая честь — быть у хозяйки на хорошем счету?

— У этой — да. Кое-кого из тех, кто ей не по душе, она собственноручно выставляла за дверь. Глядя на нее, этого не скажешь… В сорок пятом она четыре недели прятала своего Тео под кучей навоза…

— Кого? — переспрашивает Юрген.

Глезер кивает в сторону стойки:

— Своего старика. Он сбежал с фронта. Полицейские перевернули вверх дном дом, излазили сараи, коровник — одним словом, все. И только под кучу навоза не догадались заглянуть… Когда шум улегся, она вытащила Тео. В течение нескольких недель от него разило свинарником, зато он остался жив…

Юрген разглядывает мужчину за стойкой. Кряжист, приземист, плечи как у борца. Спокойное лицо, в углу рта погасшая сигара, которую он вынимает лишь для того, чтобы сделать глоток пива из бокала.

Лейтенант пытается представить историю этого человека, но у него ничего не получается. Им владеет нечто другое. Владеет так сильно, безраздельно, что ежесекундно хочется встать и идти куда глаза глядят. Подобное чувство он пережил однажды. В тот раз, когда впервые привел Марион к матери…

Стояла осень. Воздух был напоен запахами распаханной земли и спелых фруктов.

Фрау Михель не встретила их на городском вокзале, а поджидала на пороге дома. В ее глазах читались недоверие и вопрос. На ней было строгое платье, застегнутое по самый подбородок, волосы собраны на затылке в узел. И вся она казалась строгой и неприступной.

Юрген подал матери руку, хотел представить Марион, но мать продолжала осматривать девушку сверху вниз. Она лишь кивнула и сухо сказала:

— С приездом! Проходите…

Марион старалась вести себя непринужденно. Она смеялась, расспрашивала фрау Михель о всевозможных вещах. И вскоре Юрген облегченно вздохнул. Потом они пили кофе, и Марион расхваливала домашний пирог с маком.

Вечером, когда они сидели в полутемной гостиной, мать неожиданно проговорила:

— Ах, я забыла про пиво! Сходи, сынок, принеси пару бутылок.

Юрген все понял. В ближайшей пивной он купил пиво и присел за столик, задумчиво потягивая горьковатую жидкость. Когда возвратился домой, женщины уже говорили друг другу «ты». Лицо фрау Михель разгладилось, замкнутость исчезла.

А потом она открыла бутылку вина, хранившуюся целую вечность в укромном месте.

— Будьте здоровы! — сказала мать. — И пусть на вашу долю выпадет счастья больше, чем на мою.

Юрген пил вино и кривился: его желудок не принимал это сладкое тягучее питье. Он был уверен, что и Марион предпочла бы пиво.

Когда они на минутку остались одни, Марион шепнула:

— Я лягу в гостиной, а ты ложись в своей комнате. Так будет лучше.

— Что за чепуха?! — громко возмутился он. — Этого еще не хватало!

— Я не хочу скандала, Юрген. Одну ночь как-нибудь переживем.

Он покачал головой, однако ничего не сказал. Мать недолго оставалась в их обществе, вскоре она пошла укладываться, но прежде принесла им пуховую перину и подушки.

Далеко за полночь Юрген и Марион лежали на тахте и курили. Марион с опаской поглядывала на дверь.

— Она не войдет. Она на это не способна, — успокаивал ее Юрген.

— Хорошо бы уехать завтра, — предложила Марион.

Это было для Юргена настолько неожиданным, что он даже испугался: