Преодоление земного притяжения - [13]

— Кто вы? — спросила одна из монахинь.

— Я ваша игуменья, сестры мои.

Монахини с радостными криками кинулись к матушке настоятельнице.

— Тише, тише, сестры, мать Феодора умирает.

В это время баржа дрогнула и, увлекаемая буксиром, пошла вверх по течению реки. Через прорехи в палубе взошедшая яркая луна осветила трюм. Монахини увидели пустые глазницы игуменьи — она была слепа. И тогда они зарыдали во весь голос.

— Прекратите, сестры, потакать врагу рода человеческого. Время сейчас не плакать, а молиться.

Повинуясь властному голосу игуменьи, сестры умолкли.

— Все ли здесь насельницы? — вопросила настоятельница.

— Все, кроме послушницы Валентины, она поехала в деревню навестить родственников и не знала ничего.

— Теперь ясно, — сказала игуменья, — кому недостало венца.

Вдруг одна монахиня вскрикнула, а за ней еще несколько сестер:

— Вода, здесь проходит вода, мы все потонем! Матушка игуменья, что нам делать? Нам страшно.

— Молитва прогонит страх, сестры мои, не бойтесь, с нами Христос. Сестра Иоанна, задавай тон, пропоем псалом «На реках вавилонских».

Над тихой гладью ночной реки разнеслись полные скорби и печали слова: «На реках вавилонских, тамо сидохом и плакохом…»

Когда закончился псалом, матушка повелела петь панихиду.

— По ком, матушка, панихиду? — вопрошали сестры, хотя уже знали ответ.

— По нам, дорогие мои, по нам. Мы с вами идем к нашему Жениху, а Он к нам идет в полуночи, чтоб привести нас туда, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь безконечная.

Горячая молитва полилась из уст монахинь. Холодная вода полилась во все щели и пробоины баржи. Все выше и звонче раздавались голоса сестер. Все выше и выше поднималась вода в трюме.

— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас, — пели монахини уже не одни, а вместе с ангелами, возносящими их души на небеса к Богу.

…Баржа скрылась под водой, а двум испуганным рыбакам, ставшим невольными свидетелями мученической кончины сестер, все еще казалось, что над водной гладью реки раздается пение: «Вечная память, вечная память, вечная память…»

Погиб при исполнении (Некриминальная история)

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Евангелие от Иоанна, 15, 13

И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, — скажет, — и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие, выходите соромники!» И мы выйдем все, не стыдясь, и станем. И скажет: «Свиньи вы! Образа звериного и печати его; но приидите и вы!» И возглаголют премудрые, возглаголют разумные: «Господи! Почто сих приемлеши?» И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому их приемлю, разумные, что ни единый из сих сам не считал себя достойным сего…»

Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание»

Было уже десять часов вечера, когда в епархиальном управлении раздался резкий звонок. И только что прилегший отдохнуть Степан Семенович, ночной сторож, недовольно ворча: «Кого это нелегкая носит?», шаркая стоптанными домашними тапочками, поплелся к двери. Даже не спрашивая, кто звонит, он раздраженно крикнул, остановившись перед дверью:

— Здесь никого нет, приходите завтра утром.

Но за дверью бесстрастный голос ответил:

— Срочная телеграмма, примите и распишитесь.

Получив телеграмму, сторож принес ее в свою каморку, включил настольную лампу и, нацепив очки, стал читать. «27 июля 1979 года протоиерей Федор Миролюбов трагически погиб при исполнении служебных обязанностей, ждем дальнейших указаний. Церковный совет Никольской церкви села Бузихино».

— Царство Небесное рабу Божьему отцу Федору, — сочувственно произнес Степан Семенович и еще раз перечитал телеграмму вслух. Смущала формулировка: «Погиб при исполнении…» Это совершенно не клеилось со священническим чином.

«Ну там милиционер или пожарный, в крайнем случае сторож, не приведи, конечно, Господи, это еще понятно, но отец Федор?» — пожал в недоумении плечами Степан Семенович.

Отца Федора он знал хорошо, когда тот еще служил в кафедральном соборе. Батюшка отличался от прочих клириков собора простотой в общении и отзывчивым сердцем, за что и был любим прихожанами. Десять лет назад у отца Федора случилось большое горе в семье — убит был его единственный сын Сергей. Произошел этот случай, когда Сергей шел домой порадовать родителей выдержанным экзаменом в медицинский институт, хотя отец Федор мечтал, что сын будет учиться в семинарии.

— Но раз выбрал путь не духовного, а телесного врача, все равно — дай ему Бог счастья… Меня будет на старости лечить, — говорил отец Федор Степану Семеновичу, когда они сидели за чаем в сторожке собора. Тут-то их и застала эта страшная весть.

По дороге из института увидел Сергей, как четверо парней избивают пятого прямо рядом с остановкой автобуса. Женщины на остановке криками пытались урезонить хулиганов, но те, не обращая внимания, уже лежащего молотили ногами. Муж-чины, стоявшие на остановке, стыдливо отворачивались. Сергей, не раздумывая, кинулся на выручку. Кто его потом ножом пырнул, следствие только через месяц разобралось. Да что от этого проку, сына отцу Федору уже никто вернуть не мог. Сорок дней после смерти сына отец Федор служил каждый день заупокойные обедни и панихиды. А как сорок дней прошло, стали частенько замечать отца Федора во хмелю. Бывало, и к службе приходил нетрезвым. Но старались не укорять, понимая его состояние, сочувствовали ему. Однако вскоре это стало делать все труднее. Архиерей несколько раз переводил отца Федора на должность псаломщика, для исправления от винопития. Но один случай заставил Владыку пойти на крайние меры и уволить отца Федора за штат.