Прелесть - [20]

— В общем, резюмируя, скажу так, тот Новый Человек изобрел адское оружие массового возмездия и в электричке его пробовал.

— Возмездие кому?

— Богу, — доктор пожал плечами и уточнил, — в лице его образа и подобия — человечеству.

— Какое оружие?

— Не сказал, и потом не говорил, когда я спрашивал, видно, не помнил ничего в сознании. А может и помнил, да ему некогда — молитва знаешь сколько времени отнимает? Вот какая штука, господин полковник.

15

Еще теплился на сетчатке вспыхивающий звездами экран дисплея, еще помахивал ободранный собачий хвост, а он был уже далеко, за пределами старой московской квартиры. Он сидел в мягком плюшевом кресле шинкансана, устало глядел, как за окнами со скоростью двести пятьдесят километров в час убегали назад кочкообразные японские горы. Япония ему казалась гектаром болота, увеличенным до размеров страны.

Причем и влажность, и температура масштабировались соответственно.

Его окружали аккуратно одетые с белыми воротничками раскосые лица. На электронном табло пробегали сообщения о маршруте следования поезда.

Носили чай-кофе и всякую сладкую дребедень. Вдали на горизонте неподвижно стояла Фудзияма.

«Отчего здесь люди маленькие, а насекомые большие?» — вертелся риторический вопрос. Он повернулся, и ему показалось, что он уже не в Японии, большой человек, а мелкое насекомое в горшке с комнатными цветами. Вокруг теперь сидели русские люди, двоих он узнал — сразу это был отец Серафим и манекенщица Катерина, и еще узнал Андрея, а вот коренастого Вениамина Семеновича он видел в первый раз. Странно, что он не видит себя среди всей честной компании. Он оглянулся, позади сидели нищенка с мальчиком, мальчик хитро подмигнул и показал язык. А этих он узнал, но ему кажется, что еще кого-то не хватает.

— Куда едем, господа, — услышал он свой голос.

— В Шунью, — раздался сзади голос Петьки Щеглова.

— Куда? — удивился Воропаев.

— Шунья — это по-русски Чермашня, в которую Иван Карамазов ездил, пока Смердяков папеньку пестиком… — начал разъяснять Петька.

— Он шутит, — перебила Даша.

— Мы едем медитировать в сад камней в буддийском темпле.

— А кто же оплачивает такую дорогостоящую прогулку? — заволновался Воропаев.

— ЦРУ, — опять влез мальчонка.

— Ну, тогда ладно. Братцы, вы потише, я посплю до Камакуры, а то всю ночь в самолете стюардессы: чего изволите, чего изволите, Абрау Дюрсо…

Послышался могучий воропаевский храп.

— А я совсем не устала, — сказала Катерина, и вызывающе положила ногу на ногу. Даша прикрыла мальчику глаза, а отец Серафим спросил:

— Почему нет с нами отца Серафима?

— Он уже этого дерьма нахлебался в молодости, — пояснил неизвестно откуда появившийся доктор Михаил Антонович.

После слов доктора они сразу очутились, на веранде перед садом камней, причем уже босиком. Больше всех переживал Воропаев:

— Братцы, я с этой работой, носки два дня не менял, могут быть осложнения.

— Так не снимали бы своих сапог, — посоветовал Петька.

— Как же можно-с…

— Тсс, — Даша приложила пальчик к губкам и села рядышком с ним.

— Ты сколько камней видишь, Петька? — спросил Воропаев.

— Все вижу, двенадцать.

— А как же идея непостижимости? — заволновался доктор.

— Так они ж узкоглазые, и поле зрения соответственно… не рассчитано на нас.

— Татаро-монголы недоработали, — быстро схватывал Михаил Антонович.

— Я в прошлой жизни тут рядышком был, на Сахалине.

— Понесла нелегкая… — возмутился Воропаев.

— Точно, потом локти кусал, — согласился Доктор.

— А мне кажется, еще кого-то не хватает. — Снова он услышал свой голос, но на него никто не обратил внимания.

— Смотрите, какие бороздки ровные, — показала Даша на приглаженное пространство, крытое гравием.

— Аккуратисты, — прокомментировал Воропаев.

— А я знаю, отчего у них место медитации так устроено, — догадался Андрей.

— Почему, — спросили все хором, кроме Петьки.

— Понятно, если бы они в пустынях жили, то поклонялись бы каждому саксаулу. У них же тут от этой растительности места живого нет.

— Не понимаю, зачем мы такую даль пехали, — вдруг сказал Петька, философски глядя на бесконечные серые полосы.

Все насторожились.

— Мы сами сад камней, — многозначительно изрек мальчик.

— Как эта? — возмутился Воропаев.

— Мы всегда одного камня не видим — себя.

— А я вся взмокла, — сказала Катерина и, сбросив платье, выбежала в сад.

— Ну а это как называется! — возмутился доктор.

— Ничего, — успокоил Петька — Это для японцев как роза Будды: просто есть все.

— Не удобно как-то, — сказал Воропаев.

Она грациозно кружилась меж камней, не замечая молчаливого укора служителей храма. Ему вдруг стало действительно неудобно за эту выходку, и он проснулся.

— Русскому человеку всегда неудобно… — донеслось из улетающего сна.

Он громко расхохотался, сначала весело, потом, по мере просыпания, уже как-то с надрывом, а после даже всхлипывая. Пес вылез из-под стола и беспокойно залаял. Сзади, скрипя велосипедными колесами, въехал дряхлый старик в инвалидной коляске.

— Вадим, зачем нужно было притаскивать эту дворнягу? Я совершенно не могу уснуть.

— А я сплю хорошо, — возразил Вадим, — Сон даже видел, смешной.

— Про меня? — насторожился старик.

— Нет, тебя почему-то там и не было. — Вадим сам удивился. — Были всякие люди и даже не знакомые, а тебя не было.