Прексасп - [5]
ПРЕКСАСП Ох, неужто в самом деле Смерд, государь?
КАМБИЗ Не охай, а объясняй.
ПРЕКСАСП Для толкования, государь, не нужно много слов.
КАМБИЗ Для него вообще не нужно слов, олух, нужно одно единственное дело. Боги показали мне будущее, но они не стали бы его показывать, будь оно неизбежным. К чему зря стараться?. Сбудется ли мой сон, зависит от твоего толкования. О нем я тебя и прошу. Не желаешь ли, Прексасп, съездить в Сузы и передать моему брату Смерду знаки моего расположения?
ПРЕКСАСП Еду, государь. Уходит.
КАМБИЗ Да, и пришли мне твоего сына. Уходит.
Прексасп, Тарс
ПРЕКСАСП
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прексасп, на троне; Патицайт
ПРЕКСАСП Разумеется, ему отрезали уши. Это произошло при моем попустительстве, не отрицаю. Нашему ордену лучше всех известно, как следует славить бога. Однако, во главе нашего ордена стоит царь; а посему тот, кто отвергает царя, отвергает бога, а твой брат маг Смерд, когда он выступил за бога против царя, выступил против бога. Говорю тебе, Патицайт, прикажи мне царь, и я отрежу уши богу.
ПАТИЦАЙТ Мне кажется, что царская глава нашего ордена малость свихнулась. Но ее можно насадить и на другую шею. Сам же ты говоришь, что Камбиз ставит своего брата Смерда над всеми странами востока. А я то здесь причем? Зачем ты меня позвал?
ПРЕКСАСП Я позвал тебя и твоего брата Смерда. Где он?
ПАТИЦАЙТ Неужто он должен смотреть, как человек, надругавшийся над его плотью и гордостью, целует печать деспота?
ПРЕКСАСП Пусть упражняется в послушании, дабы научиться доверию. Ступай и приведи сюда, как я приказал, своего брата.
Патицайт уходит.
Смерд.
Великий сын Кира, я маленький человек, однако, действуя от имени Камбиза, я более велик, чем ты. Я принимаю тебя в царской крепости, восседая на царском троне, но слова, которые я передам тебе от царского имени, поставят тебя в известность, что отныне над тобой, кроме того, кому нет равных, не будет стоять ни один смертный. Царская воля, скрепленная печатью, непреложна. Приблизься, поцелуй печать Камбиза и выслушай содержание сей грамоты. Смерд выполняет указание. Прексасп зачитывает грамоту. Камбиз — Смерду. Бог дал отцу нашему Киру жизнь, земной круг и двоих сыновей. Бог отнял у него жизнь, но не все остальное; и потому я во исполнение воли божьей разделяю власть над земным кругом между мной и тобой и отдаю тебе восточное царство. Твои титулы… Смерд икает. В чем дело, мой государь?
СМЕРД Пропусти это, мой Прексасп. Или читай побыстрее. Мне что-то нехорошо.
ПРЕКСАСП Твои титулы таковы: царь востока, попечитель первоначальных земель и племянник солнца. Прощай. Да будут легкими твоя жизнь и твоя смерть. Спускается с трона. Возьми этот скипетр, дающий тебе власть над землями от Индии до Элама.
Теперь это твое место, государь, а мое место здесь. Бросается наземь. Смерд занимает трон.
СМЕРД Итак, мой милый, мы оказались наверху, а вы внизу. Обстановка изменяется, не так ли?
ПРЕКСАСП Кого, о, племянник солнца, ты называешь «мы», а кого — «вы»?
СМЕРД Да оставь ты это дурацкое обращение, прошу тебя. Насколько мне известно, среди моих дядьев не было никакого огненного светила.
ПРЕКСАСП Солнце, о, государь, есть зримая форма божества.
СМЕРД Бог — это хорошо, не так ли?
ПРЕКСАСП Бог есть само добро и воздает добрым.
СМЕРД Значит, по-твоему, солнце — это благо, а не зло. А я говорю, что легкое недомогание, недавно мною испытанное, — результат солнечного удара. Ну, и как мы увяжем эти два соображения?
ПРЕКСАСП Ты вопрошаешь слишком быстро, царь востока.
СМЕРД Востока? Но если встать на точку зрения корейца, все мои земли лежат на западе.
ПРЕКСАСП Клянусь, государь, я никогда не вставал на точку зрения корейца.
СМЕРД Я открою тебе, кого имею в виду, говоря о нас и о вас. Наша Персия не настолько едина, как берутся утверждать святоши вроде тебя. Ее раздирает тайная и явная вражда между двумя кастами. Тебе это известно?
ПРЕКСАСП Это всем известно.
СМЕРД И какие же это касты?
ПРЕКСАСП Чистые и нечистые.
СМЕРД Ответ неверный, Прексасп. Как можешь ты говорить о двух кастах, если нечистому, по вашему мнению, достаточно вымыться в коровьей моче, чтобы очиститься. А чистому достаточно упасть в лужу, чтобы стать нечистым. Нет, мой милый, вечная борьба идет так, как она идет сейчас между тобой и мной… Я не позволил тебе возражать, даже жестом, прежде чем закончу свое рассуждение. Вечная борьба идет между кастой умных и кастой глупцов. Умных немного, и они выступают за всеобщее равенство. Глупцов бесконечное множество, и они выступают за сословную иерархию.
Пьеса «Фредегунда» – еще одно обращение Петера Хакса к событиям давно минувших дней. В центре сюжета – реальная историческая личность – Фредегунда. Дословно это имя переводится со старого верхнего немецкого, как «мирная воительница». Фредегунда была королевой франков в VI веке. Но в начале своего пути она была лишь простой наложницей. Фредегунда погубила жену франкского короля Галсвинту и заняла ее место, нажив себе врагов и продолжив борьбу за власть, которую она получила.
Философская комедия на библейский сюжет «Адам и Ева» — драматическая обработка поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда император Кан-Си дает аудиенцию, он сидит, положив ноги на особую подушку, за столом под опахалами из павлиньих перьев в форме павлинов же, укрепленных на двух высоких шестах. За спиной у него ширма с балдахином в виде голов дракона. Ширму украшают четыре иероглифа. Иероглифы означают: Чтите владыку небесного…
Известная история о любви Елены и Париса, которая привела к войне и падению Трои. В пьесе Петера Хакса история описана только до отбытия Елены и Париса под возгласы Агамемнона и других греческих царей о бесчестии. Несмотря на общую патетику сюжета, автором пьесы дана ремарка, что все происходящее должно быть не более чем иллюзией некоего совершенного мира, где не только пороки выглядят привлекательными в глазах обывателей, но равно и добродетели. Таким образом, пафосная античная история, знакомая почти каждому с детства, приобретает оттенки фарса и иронии, адресованной привычным и понятным нам устоям и психологии.