Прекрасная астраханка, или Хижина на берегу реки Оки - [7]
В это время один подозрительного вида человек, закутанный в плащ, очень пристально посмотрел на Стефана, всюду следуя за ним.
«Это что за чудище? — проговорил сам себе Стефан — Он как будто считает шаги мои и все взгляды. Верно, какой-нибудь переодетый соглядатай! Бедный! Если б я был столь кровожаден, как мой… то давно бы волны Кутума увлекли твой бездушный труп!.. Но я хочу испытать, что это за птица?»
Он подошёл к незнакомцу и, учтиво приподняв шляпу, поприветствовал его.
Стефан. Вы житель сего города?
Незнакомец. Да!
Стефан. Уроженец здешний или нет?
Незнакомец. Да!
Стефан. Смею спросить ваше звание и должность?
Незнакомец. Я в том не даю никому отчёта.
Стефан. Следовательно, вы самовластная особа сего города?
Незнакомец. Это я знаю, и больше никто.
Стефан. Не угодно ли в знак первого знакомства… я угощу вас?
Незнакомец (лукаво ухмыляясь). Не имею нужды, как в первом, так и в последнем; но если б имел товарищей, как и вы, то сам бы этим мог вам служить.
Стефан. Я предложил вам всё это от доброты моего сердца без всякого коварства или насмешек, но жалею, что очень ошибся!
Незнакомец (опять коварно улыбаясь). А я так не ошибся! ( Так же, хитро усмехаясь). Может быть, только во сне, а не наяву. Мы это со временем увидим на деле. (Поспешно уходит).
«Я не ошибся, это точно шпион! — сказал сам себе Стефан. — Давно я замечаю, что он каждый день везде меня выслеживает, но не знает к чему придраться. Все здешние бояре и даже сам воевода города устремляют на меня любопытные взоры!.. И, если не ошибаюсь, долго ли, коротко ли, а попасться возможно мне здесь в западню. Строгие приказания бесчеловечного отца и вспыхнувшая любовь к прекрасной Анастасии — суть два важнейших предмета, удерживающих меня здесь, а то бы я давно оставил этот город, где я кажусь весьма подозрительным, хотя никакой буквы нет на лице моём. Может быть, мой вид, моя одежда и непринуждённая отважность во всех поступках тому виною? Но я, зная сам себе цену, будучи невинен в душе моей и в сердце, не имею нужды ни перед кем пресмыкаться в прахе ничтожества. Я ли виноват, что требуют от меня кровавой жертвы? Но пусть рука моя с поднятым кинжалом окаменеет в ту самую минуту, когда я вознесу убийственное оружие на невинных, назначенных в жертву закланием моим о… Боже! Спаси меня!»
Он оттёр слёзы платком и остановился пред своей шлюпкой.
Люди его явились с припасами и он сел с ними в судно, какое быстро помчалось по Кутуму и вскоре причалило к одному необитаемому острову, заросшему кустарником; таких островов на сей реке находится немалое количество, и на них то множество охотников с легавыми собаками или пуделями часто проводят по нескольку дней и ночей для отстрела дичи и возвращаются в город с полной оною лодкой, продавая дичь сию за самую дорогую цену.
Стефан сошёл со шлюпки, прочие последовали за ним. Вечер уже покрыл мрачной пеленою всю природу, и только слышен был унылый голос выпи, или речного быка, крик гусей, уток, куликов и прочих птиц, в великом изобилии водящихся в сих отмелях или озёрах. Стефановы люди развели большой огонь и начали жарить и варить привезённую баранину и телятину, сидя вокруг огня и осторожно, шёпотом разговаривая между собой, что бы не нарушить печального молчания своего начальника, на которого смотрели с сочувствием, ибо все любили его за доброту души. А не доказывает ли это нам, что и между кровожадными убийцами добродетель почитается священною: она обезоруживает их, приводит в сожаление, а решительность заставляет их трепетать. Стефан, заметив это, старался показать, хотя бы и притворно, улыбку на устах своих и сказал им:
«Так как мы и на сегодняшнюю ночь остаёмся господствующими на сём острове, то я желаю, что бы вы были повеселее и выпили круговую чару водки. Может быть, я скоро, очень скоро с вами расстанусь, ибо, откровенно вам признаюсь, не могу без содрогания смотреть на наше поносное ремесло! Я паду пред подножием престола царя и царицы, что бы испросить прощения и государевой милости, вступлю под из знамёна, и тогда… может быть, случай даст мне со славою окончить дни мои и смыть своею кровью поступки виновника моей печальной участи!.. Я уже решился на это!»
«И мы от тебя все шестеро не отстанем!» — вскричали в один голос люди Стефана и поклялись быть верными ему до самого гроба и умереть вместе с ним.
1836 г.
