Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [84]

.

Несмотря на все свои недостатки – нехватку образования, склонность к алкоголю, импульсивность и пр., – с тех пор как Ельцин стал президентом, он жил с сознанием своей миссии: сделать Россию нормальной, демократической страной. На этом пути ему приходилось продираться сквозь тяжелейшие препятствия и проблемы, постоянно что-то шло не так, и Ельцин попал в своего рода порочный круг: он ошибался, стремился исправить свою ошибку, ошибался снова, и финишная прямая опять исчезала за горизонтом. Теперь он понял, что ему нужно еще два года: он разгонит коммунистический парламент, запретит компартию, отложит президентские выборы, подготовит себе преемника – хоть того же Немцова: сейчас тот еще молод и не готов – и уйдет на покой с чувством выполненного долга. “Мне нужно два года, – повторял он как заклинание Анатолию Куликову, когда тот вошел к нему в кабинет. – Я решение принял” ⁴¹.

Куликов ушел, договорившись о повторной встрече в тот же день, в воскресенье, ближе к вечеру. Вся драма разворачивалась чуть дольше суток. Вскоре Березовский, Чубайс, Татьяна Дьяченко и Юмашев судорожно искали выход из тупика. Березовский узнал, что происходит, и рассказал Гусинскому: у них большие проблемы – на столе у Ельцина лежит бумага об отмене выборов и о вводе чрезвычайного положения, Кантемировская дивизия приведена в боевую готовность, что делать? Чтобы не допустить повторения событий сентября 1993-го, когда депутаты заняли оборону в стенах парламента, к пяти часам вечера все находившиеся в здании Государственной думы на Охотном ряду были эвакуированы – якобы по звонку о заложенной внутри бомбе, – и его заняли полторы сотни спецназовцев.

Помощники президента получили приказ готовить тексты указов. В это время Куликов вернулся обратно к Ельцину – уже вместе с генеральным прокурором Юрием Скуратовым и председателем Конституционного суда Владимиром Тумановым. Они договорились, что займут единую позицию: распускать парламент и отменять выборы ни в коем случае нельзя. Начать с того, что Куликов был вовсе не уверен, что силовики в регионах исполнят его приказы. Воображение уже рисовало ему картину неизбежной гражданской войны. Ельцин только что выставил вон своих помощников, которые тоже пытались отговорить его от этой затеи, и встретил Куликова, Туманова и Скуратова холодно и сердито. “Было ясно: Ельцин возражений не приемлет, – вспоминал Куликов. – Я только спросил: «Борис Николаевич, а вы не хотели бы созвать Совет безопасности, чтобы обсудить эту ситуацию?» Он взорвался: «Хватит, уже насоветовался… Никакого Совета я собирать не намерен»” ⁴².

Вскоре у него в кабинете был Анатолий Чубайс – Татьяна Дьяченко уговорила отца принять его. Разговор длился дольше часа. Сейчас не 1993 год, объяснял Чубайс, и выход за конституционное поле чреват тяжелейшими последствиями, запрещать компартию – это безумие. “Я попал в ситуацию абсолютного открытого противостояния [с Ельциным], – рассказывал Чубайс. – Было совершенно очевидно, что он просто не хочет меня видеть, не хочет со мной говорить, не хочет обсуждать эту тему, не хочет слушать моих аргументов…” ⁴³

Ельцин не любил Чубайса, но политическое чутье подсказывало ему, что к нему стоит прислушиваться. Выйдя от президента, Чубайс зашел к президентским помощникам, которым было поручено составлять президентский указ. “Ребята, кто пишет указ, отвечает, независимо от того, ставил визу или нет, – сказал им Чубайс. – Остается только заявление об уходе. Это ведь политическая гибель президента” ⁴⁴.

А в это время Гусинский встречал в аэропорту возвращавшегося из Парижа мэра Москвы Лужкова – прямо у трапа, на взлетной полосе. Пригласив удивленного мэра к себе в машину, Гусинский объяснил, что происходит.

– А вы уверены, что Ельцин выиграет выборы? – спросил Лужков.

– Нет, но приложим к этому все усилия, – отвечал Гусинский. – Жить при диктатуре (Коржакова и силовиков. – М. Ф.) лучше, что ли? ⁴⁵

Лужков пообещал позвонить президенту на следующее утро. Накануне Ельцин уехал из Кремля домой, распорядившись доставить ему текст указа к 11 часам вечера, но так и не получил его. Вместо указа его помощники написали для него записку. “Правовых обоснований жесткого варианта практически нет”, – гласил ее первый пункт ⁴⁶. Записку Ельцину передали уже на следующее утро, когда он приехал в Кремль. На 6 часов утра было назначено последнее совещание. Против разгона Думы снова выступили и Куликов, и премьер-министр Черномырдин. Когда президент распорядился не захватывать пока здание Думы и штаб-квартиру коммунистов, Куликов понял: спецоперация отменяется. В последний момент все то же политическое чутье подсказало Ельцину: надо отказаться от самого легкого и понятного ему сценария – надо идти на выборы.

Ни пресса, ни публика ничего тогда не узнали: руководство телеканала НТВ было в курсе происходящего благодаря Гусинскому и Березовскому, однако подключать телевидение не понадобилось. “Нам не пришлось задействовать СМИ”, – признавался Березовский ⁴⁷. От попытки государственного переворота остались лишь сухие сообщения агентств: о поисках взрывного устройства в стенах парламента и о “широкомасштабных командно-штабных учениях органов внутренних дел и внутренних войск”. А еще заявление Зюганова о том, что Кремль готовит некие силовые действия. Депутаты, которые пришли на работу рано утром в понедельник, наткнулись на вооруженное оцепление, однако его быстро сняли.