Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [80]
Однако одних только залоговых аукционов было недостаточно, чтобы превратить мультимиллионеров в миллиардеров, открыть им дорогу в элиту мирового бизнеса. Нужна была преемственность курса. Будущий успех предпринимателей напрямую зависел от положения дел в стране. Им нужны были гарантии, что капитализм и частная собственность в России не будут упразднены.
Другой заинтересованной стороной в сделке был тот, кто ее санкционировал, – Борис Ельцин. У залоговых аукционов было политическое измерение. Ельцин до последнего момента колебался, стоит ли идти на второй президентский срок. Сергей Филатов помнит, как в августе 1995 года президент, пребывая в подавленном состоянии, сказал ему, что не пойдет на выборы – он очень устал, плохо себя чувствует, оторван от семьи> 13. Говорили о нежелании Ельцина баллотироваться и Коржаков> 14, и Валентин Юмашев, тогда приближенный к Ельцину журналист, литературный помощник и соавтор его мемуаров: “Борис Николаевич чувствовал, что той поддержки, которая у него была в 1991 году, уже нет. Ему это было дискомфортно. И он не хотел идти”> 15.
Можно осторожно допустить, что, если бы партия власти во главе с Черномырдиным выиграла выборы в парламент в декабре 1995-го, Ельцин даже выдвинул бы Черномырдина своим преемником, но после ее оглушительного провала вопрос сам собой отпал. Бизнес-элита, впрочем, с самого начала была уверена, что идет на выборы вместе с Ельциным, а теперь у нее был дополнительный стимул. Индустриальные гиганты должны были перейти от государства к новым собственникам уже после выборов, осенью 1996 года, и поддержка Ельцина была частью сделки. Под залог его победы бизнесмены передавали в бюджет чуть ли не все деньги, которыми располагали на тот момент. “То есть они нас хотели, что называется, взять за яйца, чтобы в случае, если мы задумаем недоброе, они уходят, а мы остаемся с голой жопой”, – вспоминал потом Ходорковский> 16.
Так политические, экономические, идеологические интересы государства и капитанов бизнеса совпали и сложились в единое целое. “Залоговые аукционы стали первым этапом кампании по переизбранию Ельцина, – пишет Хоффман, – они объединили магнатов и Кремль, деньги и власть слились в объятиях”> 17. Так зародилась российская олигархия, и скоро она возьмет в свои руки бразды управления страной.
Сокрушительная победа коммунистов в декабре 1995-го повергла в уныние не одного Гайдара. И не он один усомнился в том, что Ельцина можно переизбрать на второй срок – с каждым днем победа Зюганова казалась все более неизбежной. Но если Гайдар искал, кем заменить Ельцина, то у Бориса Березовского созрел другой план.
Прикладной математик по образованию, инженер по профессии, имея связи на АвтоВАЗе, Березовский еще в конце 80-х построил “ЛогоВАЗ”, компанию, торгующую автомобилями, быстро разбогател, к 1993-му был миллионером и стремительно продвигался вверх. Будучи вхож в Кремль и в правительственные кабинеты, выстроив отношения с самыми влиятельными чиновниками, к началу 1995 года Березовский контролировал “Аэрофлот” и ОРТ, первую кнопку российского центрального телевидения. В 1995 году он уже был без пяти минут нефтяным магнатом: на одном из залоговых аукционов вместе со своим партнером Романом Абрамовичем он выкупил за 100 млн долларов крупную нефтедобывающую компанию “Сибнефть” (точнее, “Сибнефть” была специально создана под этот аукцион). Но главное, в отличие от многих других крупных бизнесменов Березовский всегда питал острый интерес к политике. Игрок и авантюрист, он фонтанировал идеями и, вероятно, уже тогда, в 1995-м, видел себя серым кардиналом при высшей власти. Приехав в начале февраля на Всемирный экономический форум в швейцарский Давос, он стал свидетелем того, что собравшаяся там мировая финансовая элита встречает прилетевшего из Москвы лидера компартии Зюганова как будущего президента России. Тогда Березовский понял, что надо действовать. Первым делом он связался со своим злейшим врагом – находившимся там же в Давосе Владимиром Гусинским, магнатом, банкиром и владельцем НТВ, самого влиятельного независимого телеканала, задавшего новую планку информационного вещания в стране. Евгений Киселев, тогда главный телеведущий на НТВ, помнит, как это было: “Тогда была страшная вражда между разными олигархами, и, в частности, между Березовским и Гусинским. И вдруг этот самый враг Гусинского подходит ко мне, берет меня за рукав и говорит: «Ой, Евгений, а как мне найти Гусинского?» Я говорю: «Борис Абрамович, что такое? Вам Гусинский нужен?» – «Да, есть разговор, скажи ему, что я его ищу». Я ему передал, а потом несколько озадаченный, ошарашенный Владимир Гусинский мне рассказал: «Слушай, Березовский предлагает всем нам заключить перемирие, объединиться и поддержать Ельцина. Хотя я, честно говоря, не уверен, что он переизбираем»”> 18.
К началу 1996 года над Россией еще витал тяжелый дух гражданского противостояния трехлетней давности: совсем недавно по Белому дому стреляли танки, а защитники демократии стояли у здания столичной мэрии, готовые ко всему. Какие формы приняла бы реставрация социализма при президенте Зюганове, предугадать было невозможно, но страх, который он внушал, был абсолютно реален. Те, кто за эти годы адаптировался к новой жизни, видели в возвращении коммунистов очень серьезную угрозу. Расхаживая по Давосу, Зюганов уверял западную финансовую элиту, что бояться его не стоит: национализации не будет, ограничения свобод не будет, репрессий против бизнеса не будет и т. п. Хотя, как вспоминал потом Ходорковский, в личной беседе – там же, в Давосе, – Зюганов ему сказал: “Мы, моя команда, все национализируем, но «такими кадрами, как ты», не разбрасываемся. Назначим гендиректором крупного народно-хозяйственного комплекса”
