Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [212]

Положение дел стало исправляться, когда Кремль дал добро и Боос смог начать переговоры с Дорошком и его товарищами. Весной губернатор сформировал общественный совет: при каждом областном министре появилась рабочая группа, в которую включили и активистов. Фактически они получили доступ к работе областного правительства. Стал доступнее и сам Боос, а оппозиционеров и лидеров протеста пустили на местное телевидение. “Боос до митинга и Боос после митинга – совершенно разные люди”, – вспоминает Дорошок ²⁶. Транспортный налог был отменен, а в Москву Боос отправил пакет законопроектов, согласованных с оппозицией.

Тридцать первого января, на следующий день после митинга в Калининграде и, очевидно, под его влиянием, в Москве на очередную акцию протеста вышло неожиданно много людей – пара тысяч человек. Пришедших, как обычно, разогнали, но разговоры были только про Калининград. Даже полицейские, задержав уже вернувшегося в Москву Немцова и посадив его в автозак, спрашивали его: а что, действительно там было столько народу? Даже больше, чем тут у нас?

Вскоре Немцов и Каспаров поспорили за ужином, возможно ли провести в Москве акцию протеста масштаба калининградской. Каспаров был уверен, что вполне возможно: ситуация накаляется, будет даже больше людей. Нет, возражал Немцов: в провинции – может быть, но Москва слишком богата и благополучна, чтобы протестовать. Они поспорили на ящик хорошего вина: Каспаров утверждал, что уже в этом, 2010-м, году в Москве пройдет стотысячная демонстрация, а Немцов – что нет, не пройдет. Ровно через год, в январе 2011-го, Каспаров расплатился с Немцовым за проигрыш, и Немцов предложил продлить спор еще на год на тех же условиях. Каспаров, усмехнувшись, отказался: теперь и он не верил в возможность массовых манифестаций в Москве.

В августе 2010-го, когда губернаторский срок Бооса подошел к концу, его заменили на другого губернатора. Оппозиция даже записала его отставку себе в актив, но победой ее точно нельзя было назвать. Преемник Бооса, уже из местных, собирал созданный его предшественником общественный совет раза три-четыре, а потом перестал.

Глава 28 Арест. 2010

Новые времена

Митинги в Калининграде стали самыми крупными, но далеко не единственными в стране. И дело было не в митингах, во всяком случае, не только в них: что-то поменялось в атмосфере, у людей как будто вдруг повысилась чувствительность. То, на что раньше никто не обращал внимания, теперь вызывало возмущение, и очень часто это возмущение было связано с произволом чиновников, коррупцией и кастовостью: влиятельным и богатым можно все, а остальным – закон.

Зимой 2010 года в Москве “мерседес”, который вез топ-менеджера нефтяной компании ЛУКОЙЛ, столкнулся с “ситроеном”. В “ситроене” ехали две женщины – акушер-гинеколог Вера Сидельникова и ее невестка. Обе они погибли. По мере того как крепло убеждение, что полиция помогает пассажиру “мерседеса” уйти от ответственности, в Москве, а затем и по всей стране развернулась мощная протестная кампания: люди писали в блогах, обменивались ссылками, смотрели обращения на YouTube, клеили на стекла автомобилей перечеркнутый логотип ЛУКОЙЛа и бойкотировали его заправки.

Весной волну негодования спровоцировал другой ролик, в котором московский автолюбитель рассказывал, как сотрудники ДПС из его машины и других оказавшихся рядом на трассе построили живой щит, чтобы поймать преступника.

Летом мощный всплеск протеста вызвала начавшаяся вырубка леса в подмосковных Химках, по маршруту будущей автотрассы Москва – Петербург. Протест быстро вышел за пределы Химок. “Самая большая проблема у нас в стране – очень много цинизма. Мы не враги государства, мы как раз патриоты. А враги государства – это коррумпированная бюрократия” – так говорил на Пушкинской площади в Москве легендарный рокер Юрий Шевчук ¹. Он пел под гитару свою знаменитую песню про Родину – “Пусть кричат – уродина, а она нам нравится, хоть и не красавица, к сволочи доверчива, ну а к нам тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля”, – как будто в рифму к своим концертам двадцатилетней давности на стадионах, когда для тысяч и тысяч еще советских людей он тоже был одним из глашатаев свободы.

За два месяца до этого Шевчук вместе с другими артистами оказался на встрече с Путиным. Взяв слово, Шевчук начал с того, что рассказал, как перед встречей ему позвонили и предупредили, что не следует задавать острых вопросов. Тогда Путин попросил Шевчука представиться (Путин не мог не знать Шевчука и, очевидно, хотел таким образом осадить его). “Юра Шевчук, музыкант”, – ответил рокер, и этот его ответ прогремел на всю страну. А через два дня после митинга на Пушкинской на стадионе “Лужники” лидер группы U2 Боно, будто давая понять Путину, кто такой Шевчук, позвал его на сцену, и под рев публики они вместе пели Knocking On Heaven’s Door. Скоро Немцов будет уговаривать Шевчука заняться политикой всерьез, но тот уклонится от предложения.

Осенью страшные новости пришли с юга страны: в Краснодарском крае, в деревне Кущевская, бандиты убили местную семью, включая маленьких детей, и пришедших к ним гостей – всего 12 человек. Бандиты оказались связаны с местными силовиками, и слово “кущевка” быстро стало нарицательным, обозначающим разгул мафии, коррупции и сращивание власти с криминалом. “Милиция превратилась в разбойников”, – говорил Немцов