Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [213]
Уличная оппозиция проводила одну акцию за другой, но, несмотря на изменения в общественных настроениях, эти митинги редко собирали больше полутора тысяч человек. Немцов, Милов, Касьянов и Владимир Рыжков (в конце 90-х вице-спикер Думы, он был депутатом до 2007 года и ушел из системной политики последним) договорились между собой о создании новой демократической коалиции – “За Россию против произвола и коррупции”. Уже очень скоро, в начале декабря, она будет преобразована в партию под названием ПАРНАС – Партия народной свободы.
Уличные акции власти разгоняли чем дальше, тем жестче. Марши несогласных 2007–2008 годов переродились в “Стратегию-31” – митинги на Триумфальной площади в Москве по 31-м числам в защиту 31-й статьи Конституции, которая гарантирует людям право собираться мирно и без оружия. “Стратегия-31” стала тем, чем стала, и получила свое название благодаря случайности. Когда политический активист и лидер Левого фронта Сергей Удальцов вместе с лидером национал-большевиков Эдуардом Лимоновым планировали первый митинг в новом формате, самой удобной датой оказалось воскресенье 31 мая 2009 года. Тогда и было решено проводить акции по 31-м числам – получался удобный график: с одной стороны, регулярно, с другой – не слишком часто. А после того, как и этот митинг был жестко разогнан властями, выяснилось, что 31-я статья Конституции посвящена как раз тому, за что участники движения намеревались бороться.
Идея борьбы за свои права – право собираться на митинги, право открыто выступать с критикой властей – как будто вернулась из советских времен, когда в стране появились диссиденты. Правозащитница, а в прошлом известная диссидентка Людмила Алексеева прекрасно помнила тот день 5 декабря 1965 года, когда в Москве на Пушкинской площади состоялась первая антисоветская демонстрация. Демонстрацию организовал диссидент, математик и сын поэта Сергея Есенина Александр Есенин-Вольпин, чтобы потребовать гласного суда над арестованными писателями Синявским и Даниэлем. И Алексеева своими глазами видела, что едва он успел развернуть спрятанный под пальто лист ватмана и поднять его над головой, как сотрудники КГБ скрутили его, запихнули в машину и увезли. На ватмане было написано “Уважайте Советскую Конституцию” – это требование станет одним из основных лозунгов советского диссидентского движения. Теперь, 45 лет спустя, 82-летняя Алексеева снова выходила на площадь – практически с тем же лозунгом. Кадры ее ареста 31 декабря 2009 года обошли весь мир: во время разгона митинга на Триумфальной площади полиция задерживает уже очень пожилую женщину в костюме Снегурочки. После этого на Триумфальную стали выходить и Немцов, и Яшин, и другие их товарищи по “Солидарности”. Власть продолжала с ними бороться. По распоряжению Суркова демонстрантов не пускали на площадь – под предлогом то другого митинга, то строительных работ, – а тех, кто все-таки приходил митинговать, хватали и бросали в автозаки. В мае 2010 года, например, были арестованы почти 200 человек. Немцова тоже задерживали регулярно – впрочем, быстро отпускали.
Задержания и аресты стали обычным делом. Немцов так и не дошел до акции в поддержку Химкинского леса на Пушкинской площади, когда там выступал Шевчук, потому что это было 22 августа, годовщина победы над ГКЧП, и как раз в тот день его вместе с другими активистами задержали за попытку пронести по Новому Арбату российский флаг. Правила ужесточались на ходу: шествие с флагом по Арбату было давней традицией и дозволялось еще пару лет назад. А уже в 2009 году Илье Яшину разбили голову, запихивая в автозак, и Немцов – его тогда как раз не тронули – приехал к нему в больницу. Теперь, в 2010-м, был задержан и Немцов. В своем блоге он тогда писал: “Вы можете себе представить такую дикость, чтобы в день флага демонстрантам запрещали государственный флаг пронести по улицам столицы? Есть такая страна на земле? Оказывается, есть”> 3.
С протестными флешмобами и вспышками общественного возмущения власти ничего не могли поделать. Они боролись с теми, кого знали в лицо – с Немцовым и его товарищами по оппозиции. 11 декабря один из фанатов футбольного клуба “Спартак” погиб в драке с дагестанцами. Когда через несколько дней десятки тысяч футбольных фанатов устроили погром на Манежной площади, Сурков заявил, что “одиннадцатое происходит от тридцать первого”, и возложил вину на либералов, которые “упорно вводят в моду несанкционированные акции, а нацисты и жлобы этой моде следуют”> 4. В том же духе выступил и Рамзан Кадыров, обвинив в погроме “касьяновых и немцовых, подготовивших почву для социального взрыва”> 5. Кадырова происходившие события затрагивали напрямую: погром в Москве имел явный антикавказский характер.
Владимиру Путину всегда было важно, кто и как его критикует. Поэтому стандарты допустимой критики в его адрес сформировались быстро – и в прессе, и в политической среде. Кроме очевидных негласных запретов, таких, к примеру, как табу на обсуждение личной жизни его и его семьи, работало и общее правило: критика должна быть максимально безличной; критиковать следует систему в целом, а не конкретных ее представителей, и уж тем более не самого Путина. Кроме того, критика не должна быть грубой. С одной стороны, таковы правила хорошего тона. С другой – под такое требование удобно подстраиваться – из соображений самоцензуры.
