Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [211]

Начало января выдалось спокойным, и Боос уже собрался 23 января, в свой день рождения, улететь в двухнедельный отпуск на Мадейру, как ему донесли, что на 30 января запланирован еще один большой митинг, а из Москвы специально приедет Борис Немцов. Действительно, Дорошок позвал Немцова, и в Калининград на разведку приезжала его помощница Ольга Шорина. Она вернулась в Москву со словами, что надо ехать: “Будет крутой митинг” ²⁴.

Боос позвонил Немцову вечером в пятницу, 15 января, после игры в хоккей – прямо из раздевалки. “Не приезжай”, – просил Боос. Шесть лет назад, когда Немцов, вылетев из Думы, занялся строительным бизнесом в Москве, Боос ему помог: уговаривал и Суркова, и Лужкова не ставить ему палки в колеса – и теперь рассчитывал на ответную услугу. “Я не могу не приехать, – отвечал Немцов. – Я политик. Это моя работа. Но против тебя говорить ничего не буду”. Боос прекрасно понимал, что, если протест будет нарастать, у него возникнут проблемы с Кремлем. Он объяснял Немцову, что само его появление в Калининграде сыграет против него, что он, Боос, сейчас делает в Калининграде все то, за что боролись либералы, что транспортный налог будет отменен. Дело не только в транспортном налоге, отвечал Немцов, дело еще и в безработице, к которой привело повышение пошлин на иномарки, дело, наконец, в жесткой цензуре на калининградском телевидении – это политическая проблема.

Накануне своего дня рождения Боос полетел в Москву: президент Медведев поручил ему выступить с основным докладом на заседании Госсовета, совещательной и, в общем, декоративной структуры, которую Кремль создал для губернаторов еще в 2000 году, после того как выгнал их из верхней палаты парламента. Тема заседания – федерализм и развитие политической системы – была близка Боосу: в последние месяцы он на своей шкуре ощутил, что представляет собой на практике закрепленный в Конституции принцип федерализма. Боос даже собирался говорить, что Россия не должна быть монархией и что централизация власти в Москве губительна для такой огромной и разнообразной страны, но накануне Медведев вычеркнул все сколько-нибудь острые места из его выступления. Остались только общие слова о том, что “принципы политического управления должны быть адекватны многомерности, идеологическому и культурному многообразию общества” ²⁵.

Вернувшись из Москвы в Калининград, Боос потратил еще несколько дней на то, чтобы успокоить общественное мнение – встречался с активистами, депутатами, – и накануне митинга решил, что ему это удалось. В день митинга, 30 января, в Калининграде было очень холодно и шел снег. Начало было назначено на 11 утра, Немцов уже прилетел, и Боос сидел и ждал развития событий. В 11 утра площадь была пуста. Через час – по-прежнему никого. Боос расслабился, распорядился готовить самолет – он как раз недавно купил девятиместный джет – и вскоре поехал в аэропорт. Вместо снежного ветра за иллюминатором уже дул теплый атлантический бриз, а самолет еще рулил по посадочной полосе Мадейры – прямо над океаном, – как раздался звонок мобильного телефона. Звонил Сурков: “Что там у тебя происходит?” – “Да вроде все было нормально, когда я уезжал”, – отвечал Боос. “Нет, не нормально”, – сказал Сурков и повесил трубку. Отпуск все-таки был испорчен. На следующее утро Боос вылетел обратно домой.

Снег валил хлопьями, дул ветер, и было очень холодно: в приморском Калининграде 15 градусов мороза переносятся гораздо тяжелее, чем в Сибири. По одним подсчетам, на центральную площадь Калининграда вышли 10 тысяч человек. По другим – 12 тысяч. Выйдя на сцену, Немцов не мог поверить своим глазам: таких демонстраций и в Москве не видели уже почти двадцать лет, а для Калининграда это было просто невероятно. Когда Дорошок передал ему слово, раздались не только аплодисменты, но и свист: на площади собрались самые разные люди, от демократов до коммунистов, и далеко не каждый был готов приветствовать московский оппозиционный десант. Впрочем, площадь наполнилась громким одобрительным гулом, когда Немцов произнес: “Почему на этой площади столько разных знамен: КПРФ, «Яблоко», «Солидарность»? Флаги моего друга Жириновского, с которым мы соком плескали друг в друга? Почему? Потому что они нас достали! Каков поп, таков и приход. Каков Путин, таков и Боос, – продолжал Немцов, – и пока мы с ними не разберемся в Москве, на окраинах будут твориться безобразия! Да здравствует свободная Россия без олигархов и коррумпированных демократов! Путина в отставку!” Демонстранты рукоплескали.

В Москве сам факт десятитысячной демонстрации восприняли как ЧП. Но еще больше в Кремле были озабочены скоростью, с которой протестующие перешли к антиправительственным лозунгам. Резолюция митинга заканчивалась требованиями вернуть отмененные в 2004 году выборы губернаторов, а также отправить в отставку Бооса и – впервые – Владимира Путина. Очень быстро родилось выражение “янтарная революция”, и в Калининград полетели эмиссары из Кремля. Сурков поначалу запрещал Боосу встречаться с лидерами протеста. Он опасался, что если пойти на поводу у улицы, то протесты перекинутся на другие регионы. В результате у протестующих возникло ощущение, что губернатор впал в ступор.