Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом - [214]

Немцов постоянно нарушал почти все табу – разве что не лез в личную жизнь Путина, потому что она его не интересовала. Он клеймил режим как воровской и коррумпированный, он не выбирал выражений и легко переходил на личности. “Мы постоянно спорили из-за стилистики его выступлений, – вспоминает Владимир Рыжков. – Нельзя обзывать оппонента последними словами. Борис постоянно это делал, к сожалению. У него был всегда один аргумент: он так привык; у него такой характер, и он говорит то, что думает” ⁶. Все беды, все зло российского политического устройства для Немцова воплощали два человека. Первым был Путин. “Архитектор этой безумной системы носит вполне конкретное имя, – объяснял Немцов, – Владимир Путин. И у него по всей стране эти выкормыши. Ровно такие же, потому что каков поп, такой приход” ⁷. Вторым был Сурков.

При Путине-президенте Сурков был пусть и очень влиятельным, но царедворцем. Примерно с 2003 года он управлял и правоохранителями, и судами – в том, что касалось вопросов внутренней политики. (Устроена эта система была таким образом, что формально ни сам Сурков, ни глава МВД, ни генеральный прокурор ни в чем не участвовали – у каждого из них для этого был заместитель, который занимался этими вопросами, и они связывались между собой.) Но при Медведеве положение Суркова изменилось принципиально: он стал главным советником, визирем. Он формулировал идеологию медведевской оттепели. Он отвечал за модернизацию и патронировал, например, строительство инновационного центра Сколково под Москвой. Он играл значительную роль в перезагрузке с Америкой и возглавлял – вместе с помощником Барака Обамы Майклом Макфолом – российско-американскую комиссию по вопросам развития гражданского общества. Он курировал всю культурную политику и связанные с ней бюджеты. И конечно, как и прежде, в ведении Суркова находилась вся внутренняя политика.

“Наши” тоже переживали расцвет. Провокации и травля оппозиции не утихали. На озере Селигер для “Наших” построили огромный летний лагерь. Туда к ним приезжали президент и премьер, там для них выступали рок-звезды и известные политологи, а дискредитация оппозиции происходила в ежедневном режиме. Например, в лагере появилась такая инсталляция: надетые на колья пластиковые головы с лицами Немцова, Алексеевой, Ходорковского и других оппозиционеров и правозащитников, все в кепках с фашистской символикой и возвышающимся над ними плакатом со словами “Здесь вам не рады”. “Я считаю, что всю ответственность политическую за характер и направленность подобного рода художеств несет даже не Якеменко – он всего лишь шестерка и послушный исполнитель, а его непосредственный хозяин – Сурков, – говорил Немцов. – И до тех пор, пока сей господин отвечает за внутреннюю политику в нашей стране и беспрепятственно путешествует по миру, ждать изменений не стоит” ⁸.

Идея добиться на Западе персональных санкций в отношении Суркова пришла Немцову в голову еще в конце 2007 года, когда, как полагали независимые наблюдатели, были фальсифицированы итоги парламентских выборов, а самого Немцова уже в течение многих месяцев преследовали нашисты. Владимир Кара-Мурза, журналист, близкий к Немцову активист и его помощник в Думе во времена депутатства, помнит, как это было. В середине декабря в офисе у Касьянова Немцов, Касьянов и Буковский обсуждали предстоящие президентские выборы. “И Боря начал, – вспоминает Кара-Мурза, – странно получается: эти люди ура-патриоты, выступают за суверенную демократию, топчут базовые демократические ценности, а сами любят пользоваться благами и привилегиями того самого демократического общества, которое они так ненавидят” ⁹. И первый, кто этим занимается, – Сурков, “который каждые выходные ездит в Лондон”. Это лицемерие, и пора поднять на Западе эту тему: такие люди не должны получать визы.

В ноябре 2009 года из Бутырской тюрьмы пришла страшная весть: там умер 37-летний корпоративный юрист Сергей Магнитский, который работал в России вместе с инвестором Биллом Браудером и его инвестфондом Hermitage Capital. Браудер обосновался в России еще в 90-х, его инвестфонд делал большие деньги на вложениях в акции российских компаний, от ЮКОСа до Газпрома, и стал одним из самых крупных в стране. Браудер снискал себе славу агрессивного миноритария, охотно шел на конфликты с крупнейшими государственными и окологосударственными компаниями, и, очевидно, поэтому в 2005 году его выгнали из страны. (По одной версии, Браудеру аннулировали российскую визу после того, как он заинтересовался структурой собственности “Сургутнефтегаза”; по другой – запрет на въезд в страну пролоббировал Игорь Сечин, глава “Роснефти”, которая после ареста Ходорковского получила нефтяные активы ЮКОСа ¹⁰.)

Лишившись права въезда в страну, Браудер стал постепенно избавляться от российских активов, как вдруг – уже в 2007 году – в его московский офис пришли правоохранители и в ходе обыска изъяли документы и печати трех компаний, принадлежащих Hermitage. К тому времени этим компаниям уже ничего не принадлежало, но в 2006 году они и, соответственно, инвесторы Hermitage получили огромную прибыль – около миллиарда долларов, – после того как продали резко выросшие в цене (в связи с тем, что на этот рынок пустили нерезидентов) акции Газпрома. С этих сделок Hermitage заплатил в бюджет налог на прибыль – 230 млн долларов. И, как выяснил Магнитский, через несколько месяцев после визита следователей эти три пустые компании оказались украдены – переоформлены на посторонних людей, номинальных владельцев. Некие контрагенты, узнал Магнитский, подали против этих компаний иски: якобы они им должны миллиард долларов, то есть как раз сумму, равную заработанной в 2006 году прибыли. Более того, бывшие компании Hermitage с этими исками согласились. А раз они должны миллиард долларов, значит, и прибыли у них не было, и на этом основании в конце 2007 года бюджет вернул им сумму уплаченных налогов – 230 млн долларов. По словам Браудера, это “был самый крупный возврат налогов в российской истории!”