Предпоследний крестовый поход - [36]

Колонка имен и фамилий расплывалась перед глазами после бессонной ночи.

– А что это за знаки вопроса?

– Мы отметили имена тех, чей потомок был отлучен от церкви и предан общему порицанию.

– А вот. Мартин Чашек. Странная фамилия.

– У его матери были чешские корни. Но он, к сожалению, вчера скончался. Упал с лестницы и свернул шею.

– Ладно. Алия Грожан.

– Алия Грожан умерла в родах сегодня ночью. Кровотечение.

– Оставьте тех, кто жив. Остальных вычеркните. – папа швырнул бумагу на стол.

– Ваше святейшество. Остаются лишь дети герцога Элиота Боша, зачатые во грехе.

– Сын не отвечает за грехи отца. Генри Йозеф Шульц. Это сын Вирджинии Шульц? Сестры императора Виго?

– Да. Ваше святейшество. Но…

– Приемлемый вариант. Не от безродной фаворитки. Хорошая родословная.

– Генри Шульц душевнобольной. – тихо, будто кто-то может услышать залепетали советники.

Папа расплылся в довольной улыбке.

– Блаженные у Христа за пазухой. Генри поможет нам наладить отношения с германской империей. Пересмотреть налоги на экспорт и импорт товаров. Возможно, положит начало военному союзу. Покойная Анна уделяла основное внимание внутренней политике, благослови господь ее душу, Генри сможет поработать на внешнюю.

– Ваше святейшество, вы несравненно правы, но Генри Шульц имеет разум как у несмышленого мальца. Он как дитя в теле мужа. Он даже не сможет самостоятельно заявить о своем праве на престол.

– А что, желающих еще нет?

– Пока нет.

Папа впал в ступор. Он боролся за власть потом и кровью. А тут даром не хотят. Хьюго с детства знал много о насилии и принуждении, но принуждение к правлению.

– Будем решать проблемы, по мере их поступления. То есть будем рассматривать кандидатов, по мере их заявлений.

Но все, кто хоть как-то соображал головой ушли в поход, либо предпочли славной смерти в поле боя казематы и тюремную баланду. Особо сообразительные прятались в старых бункерах, погребах, калечили себя, переодевались в женщин. Бог все видит, но кавалерийский комиссариат видит чуть меньше. Советники и канцеляристы тоже обладали капелькой логики, чтобы не засовывать своих детей на престол королевства. Все равно, что надеть себе на шею камень, пытаться отказаться от благ цивилизации и полностью отдаться воле церкви и немножко господа. А еще королевства, чьи последние обвисшие сосцы высасывают всевозможные ордены и институты христианства.

Охрана скучала без дела. Не самозванцев, которых нужно скидывать с лестницы. Не воров. Все уже разворовали придворные, даже железные кашпо сдали на металлолом.

Наследник престола рисовал деревья – палки, то что видел через грязное окно поезда. Они стояли вторые сутки. От правления его отделяли несколько сотен километров, украденных рельс.

А папа не мог дождаться, блаженного приемника. Лишенный изворотливости и грязных помыслов взрослого. Ребенок в теле мужчины – податливая глина. Запуганный зверек, всю жизнь проживший в пансионате для душевнобольных и инвалидов. Хьюго сможет сделать из него жестокого тирана или милосердного и щедрого правителя, который будет верен католической церкви. Хьюго уже представлял, как проведет кисточкой по челу сумасшедшего и явит его скудным остаткам горожан, которые возопят, бросаясь на телевизоры. Теперь они не одни. Теперь у них поводырь в эти темные времена. Теперь они не будут оплакивать королеву, а отроют бутылки и наполнят стаканы, за нового короля.

– История знала много психов на престоле Франции. От Карла Безумного до Людовика четырнадцатого. – рассуждал Луд. – Сигарету, ваше святейшество.

– А разве людям плохо жилось? – Хьюго протянул руку и принял уже закуренную сигарету из рук юноши.

– Меня там не было. Но среди большинства принято считать, что раньше жилось лучше. Детям делали прививки, а прилавки магазинов ломились от изобилия.

– Ну и до чего их довело изобилие? – папа случайно уронил пепел в свой бокал, вылил его содержимое на пол и наполнил снова. – Нужно жить в аскезе, что бы быть ближе к богу.

Где-то под подушками завибрировал телефон папы. Хьюго лениво провел пальцем по экрану.

– Да? Генри уже прибыл? Я думал ремонт дороги только начали. Дошел сам? Скоро буду. – папа отбросил телефон.

– Либо он умнее, чем мы думаем, либо конченный идиот. Ты будешь в библиотеке?

– А где же еще? – усмехнулся Луд.

– Буду ждать к девяти. – Хьюго перелез через мальчишку и принялся подбирать с пола свои одежды.

Черноволосая женщина со строгим лицом и мужчина с глупой улыбкой, что не мог смирно находиться в одном положении, а все время перебирал ногами стояли словно на смотринах.

Советники мусолили паспорт и свидетельство о рождении жирными от завтрака и мокрыми после туалета пальцами.

– Ваше святейшество. – женщина пала на колени и утянула за собой своего спутника. Тот ничего не понимал, но тоже опустился на колени и прижал голову к самому полу.

Папа не торопил их подниматься. Он неспешно изучил документы. Паспорт, свидетельство о рождении и внезапно в его руках оказались еще две бумаги. Справка об инвалидности. Свидетельство об опекунстве и регентстве.

– Простите, но эти бумаги действительны только на территории германской империи. У нас есть свои специалисты, которые могут подтвердить или опровергнуть дееспособность господина Шульца.