Предпоследний крестовый поход - [35]

– Спасибо сестра Сильвия. Вы очень добры. Мы уедем с первым проходящим караваном. Нечего объедать больных.

– Эти двери открыты каждому. Не только больному телом.

– Спасибо. Хотите я вам погадаю. Наверняка хотите узнать, скоро ли выйдете замуж?

Сестра Сильвия оживилась и уселась на кушетку, напротив своей пациентки. разложила карты на клеёнке.

– У вас много воздыхателей, но вы не обращаете на них внимания. Вы считаете, что недостаточно хороши для них.

– Мужчины любят фигуры вроде вашей.

– Чепуха. Не ваш вес тянет вас вниз. У вас нет своих детей, ведь так?

Сильвия кивнула.

– Тогда зачем, вы взвалили на себя участь чужой матери.

– Сестра Сильвия! Гретта упала с качели! У нее вся голова в крови! – в кабинет вбежала молодая девушка с двумя толстыми черными косами. Она была едва ли старше дочери Азалии.

– О господи! – Сильвия забыла про карты и подхватив аптечку побежала на двор.

Девочка осталась в дверях и стала пристально разглядывать Азалию. Женщине стало не по себе от такого тяжелого взгляда. Словно рентген аппарат, два черных глаза пытались заглянуть ей под кожу.

– Хочешь я погадаю тебе, дитя?

– Нет. – четко ответила девочка. Она подошла к кушетке, взяла несколько карт и стала перебирать их в руках. – Я и так знаю, что будет со мной в будущем. А вы?

В голосе была не детская уверенность. Девочка разложила карты рубашкой наверх и предложила выбрать одну.

– Это фокус? Мне говорить вам карту?

– У вас шестерка. – ответила девочка.

– Нет. У меня червовый валет.

Девочка двумя пальцами выхватила карту из рук Азалии и вложила новую. – А теперь?

– Это неправильно.

– Мне нельзя разговаривать с незнакомцами. – девчонка спрыгнула с кушетки и убежала к выходу.

Дети во дворе столпились возле качелей. Пятеро стояли кучкой и один желтоволосый мальчик поодаль. Сестра Сильвия и доктора Болман укладывали ребенка на носилки.

– Она поспорила с Марго! Это она виновата! – завопил кто-то из детей, показывая грязным пальцем на черноволосую девочку.

– Все в палаты! Немедленно! – пригрозила Сильвия.

Дети нехотя побежали внутрь госпиталя. Только двое толкались в дверях, чтобы потом быстро ускользнуть под крыльцо.

– Смотри, что я нашла, Роман. – девочка выложила карты под струйку света, пробивавшуюся через деревянные ступени.

– Карты таро. Видел такие у одной из рабынь. Ты взяла их у матери Ады, я прав?

– Прав.

– Сыграем в дочки матери?

– Мамаша твоя.

Внезапно, у крыльца раздался шум машин и тормозов. Немецкая речь донеслась до детских ушей.

– Ох, как это кстати. Я начал! – мальчуган показал своей подруге язык и выбежал встречать гостей.

Сильвия выключала свет на ночь, везде, кроме первого этажа, где находилась операционная, процедурные и боксы для тяжелобольных.

– Роман! Марго! Быстро в постели! – приказала Сильвия и закрыла дверь на ключ снаружи, но это никогда не становилось помехой.

Роман был завален немецкими словарями и клочками смятой бумаги. Марго клеем, и вырезками из учебников. Она сложила рисунки, тексты и сделанные днем ксерокопии в стопку и вылила на бумагу стакан чая. Затем из-под деревянной кровати, она вытащила на середину спальни СВЧ печь и засунула всю писанину туда. Самый простой способ состарить бумагу, для несведущего читателя. Для тех, кто разбирается были другие запасы бумаги.

– Волосы могут быть похожи на водопады?

– Волосы Азалии больше похожи на паклю, но можно и про водопады. Зачем ты взялся писать письмо ей? Ведь от ее лица у тебя получиться лучше. Не усложняй себе задачу.

– Я должен научиться оценивать женскую красоту. Когда я уеду отсюда, я уже не смогу быть собой.

– Как раз наоборот. После того, как ты добьешься всего, к чему готовишься, другим придется оценивать твою красоту и другим придется прикидываться кем-то еще перед тобой. – Марго проткнула толстый кусок кожи и принялась пришивать его к твердой обложке.

Очередной вечер клонился к своему завершению. Роман сидел на дереве, недалеко от веранды и заворачивал табак в черновики писем. На веранде Азалия и немецкий паломник о чем-то мило болтали. Он лапал ее, как все взрослые, в этом госпитале. Роман перестраховался и заправил бутылку вина реланиумом, так, что немец морщился, отхлебывая из горлышка. Азалия не пила совсем. Это было ему на руку.

Мужчина делает большие глотки. Он уже не в силах стоять на ногах, садится на деревянную скамейку, но продолжает пить. Наконец он валится под лавочку, и Азалия бежит. Страх свалится с дерева, сильнее чем страх перед тем, что он только что убил человека. Бумага сильно дымит, но Роман продолжает делать затяжки.

Глава 11. Да здравствует дурак!

Шел третий день прощания с королевой. От запаха не спасали распахнутые окна. У Анны отвалились уже четыре пальца, но количество желающих в последней раз коснуться руки ее величества не уменьшалось.

Папа наблюдал за процессом, высунув голову в окошко. Вечером его сменял кардинал. Когда отвалился пятый палец, церемонию прощания окончили и королеву наконец предали земле.

– Ваше святейшество. Просим вас ознакомиться со списком наследников престола.

– Как? Уже? Но сегодня будут обезглавливать убийцу королевы?

– Мы запишем для вас повтор. Ваше святейшество. Прошу вас. – кардинал подал список папе.