Предпоследний крестовый поход - [34]

Аделаида нашла нужную страницу, переписала заклинание на листок, достала из ящика сверток и поспешила наверх.

Прижимая к себе листок и сверток, будто это ее дитя, Аделаида села в машину. Несмотря на уменьшение транспорта в сотни , германская империя предпочла оставить дорожные знаки, правила и ограничения скорости, как было до священного атомного огня. БМВ тащился по серому городу и задымленным окраинам. Лишь на трассе, обрамленной выжженным и лысым лесом.

Бывший центр паллиативной помощи, ныне пансионат святой Гертруды, радовал глаз своим белым фасадом, с редкими подтеками от осенних ливней. Жидкая, но ухоженная растительность, педантичное кладбище прямо во дворе с маленькими памятниками, как на подбор. Пансионат выглядел жизнерадостнее дворца Виго. Клиенты гуляли среди кустов, сидели на лавочках или в инвалидных креслах. Их называли не больными, а именно клиентами. Эту формальность германская империя тоже сохранила. Сестры и санитары были одеты в яркие синие костюмы. Весь пансионат выглядел приятнее чем город, Аделаиду это успокаивало.

– Ваше императорское высочество. – к Аделаиде подскочила молоденькая сестра. – Генри готов к встрече с вами. Разрешите проводить вас в его палату.

Внутри пансионата было так же чисто и светло, пахло испражнениями, но в целом прилично.

Сестра приоткрыла в двери щелочку и пригласила Аделаиду в палату. На кровати сидел мужчина, с мокрыми после душа, волосами и рисовал что-то в клетчатой тетрадке. Большие круглые глаза и сросшаяся с носом верхняя губа, делали его похожим на зайца или другого зверька. С таким выражением лица трудно было определить возраст. Но Генри было двадцать восемь лет.

– Здравствуй Генри. – тихо сказала Аделаида.

– Ада! – пуская пузыри слюней косого рта сказал Генри. Он оживился, отложил тетрадь и стал суетиться по постели.

– Как нужно говорить? – строго спросила Ада и Генри насупился.

– Ваше высочество. – пробурчал он. Мужчина жутко шепелявил, но Ада могла разобрать, что он говорит.

– Молодец. – Ада потрепала Генри по голове и уселась рядом. Она заглянула его тетрадку. Квадратные кошки и собаки, люди из палочек, деревья. На одной картине зубастая голова собаки пыталась проглотить что-то похожее на душевую кабину.

– Ты что, не любишь мыться, Генри? – Аделаида перешла на более мягкий тон.

– Никто не любит.

В коридоре раздался визг и Аделаида вздрогнула.

– Это кого-то моют. – шепотом сказал Генри и прикрыл рот рукой.

У Аделаиды своих детей не было, и она понятия не имела как с ним обращаться. А уж тем более не знала, как вести себя со взрослым мужиком, у которого развитие пятилетнего.

– Королева Франции умерла.

– Когда? Я не видел, что бы рыли новую могилу.

– Она не жила здесь. И похоронят ее на родине. А ты скоро можешь стать королем. Ты хочешь быть королем? Тебе не придется жить здесь, и никто не будет заставлять тебя мыться.

Генри задумчиво пытался поймать соплю своей уродливой губой. Это оказалось не так просто. Не каждый дурак согласиться стать королем Франции.

На ужин Генри принесли кашу в пластиковой чашке и даже Аделаиде предложили. А после ужина приветливая сестра и остальные в красивых костюмах сменились. Теперь на посту сидел молодой паренек, занятый учебником фармакологии, и не обращавший внимание на шум из палат.

– Сегодня дежурит Жорж, можно будет погулять. – радостно сказал Генри и потянул Аделаиду за руку.

Не одного Генри радовал дежурный мед брат. Все клиенты вывалились из палат. Деды на колясках ломились в женские палаты. Возле туалета собралась компания. Они украдкой передавали друг друга украденный с поста антисептик и жадно прикладывались к широкому горлышку. Дам угощали вперед. Безруким и немощным помогали заливать спирт в горло.

Генри провел Аделаиду к запасному выходу, ключ от которого висел на гвозде прямо возле двери, и они оказались на улице. Теперь инициативу перехватила Аделаида. Она потащила Генри к маленькому кладбищу. Мужчина жался к ней как напуганный пес.

Они долго ходили среди надгробий, пока не нашли свежую могилу, где земля не успела покрыться корочкой льда.

Аделаида опустилась на землю, Генри сел напротив нее.

– Ничего не говори пока я не разрешу. Рот на замок. Понял?

Генри кивнул и повторил жест. Рот на замок.

Аделаида подняла горсть могильной земли и насыпала Генри на макушку. Он молчал. А Аделаида принялась читать с мятого листка. Генри не понимал языка, холодный ветер сдувал землю в глаза и на оттопыренную губу. Аделаида, не умолкая, подняла две новых горсти и насыпала ему на плечи. Генри задремал на холоде, пуская пузыри своим уродливым ртом.

Ведьма. Так звали женщину все соседи. На нее спускали собак, в нее бросались объедками. После прихода войск папы в их маленький городок жизнь стала невыносимой, и они с дочерью бежали. Бежали прочь.

Здесь никто не произносил этого слова. Здесь к ней обращались на Вы.

– Глубокий вдох! Не дышать! Готово. – полная, но очень подвижная молодая женщина вышла из-за двери и сбросила тяжелый фартук с бедер. – Вы здоровы, Азалия. Ваша дочь тоже. Но пока она побудет в детском отделении. Три года назад здесь была страшная эпидемия. Теперь мы всегда перестраховываемся.