Предчувствие - [49]
День за днем нужно будет выносить все это. Слова, скапливающиеся в говорящих лужах, как пена, как грязь, ежесекундно выскальзывающая за пределы щек. Впервые он задумается о том, что речь жителей безымянного городка, несмотря на предельно ограниченный круг тем, более отчетлива, более выразительна и интересна в языковом смысле, чем болтовня столичных утопленников. Петр начнет думать, что одно претерпевание обменяно на другое, что обе точки почти равносильно далеки от чаемого, ненастающего начала, а если разница и обнаружится, то едва ли найдутся основания считать ее сколь-либо существенной. Что же, пора признать правоту школьного учителя? Согласиться с доводами Ксоврели? Какой жестокий миг! Какое отчаянье… Но нет, похоже, вам еще неизвестно истинное упрямство нашего героя! Этот мечтатель кое на что способен! Мы еще увидим, на какие жертвы ему придется пойти, какие поступки не совершать! А пока он останется в Столице. Что-то откроется в этой тягучей скуке, что-то прежде неизвестное. Чем выше поднимутся башни, тем чаще начнут возникать архинелогичные мысли об их крушении, представления о том, как эти постройки будут выглядеть в виде руин. Или они уже руины? Изобилие вещей и событий, уравнивающее все в беспредельной неважности, притупляющее восприятие; расширение возможностей, порождающее дезориентацию; неограниченная городская свобода сталкивающихся потоков, внезапно обнаруживающая все признаки школьного принуждения, оборачивающаяся тотальной слежкой (дело будет, конечно, не только в развешанных на каждом углу камерах, проникших повсюду экранах, всевозможных паролях, кодах и шифрах, не дающих даже иллюзии защиты), – вся эта текучесть заставит замкнуться на чем-то ранее не осознанном и пока еще не сформулированном, но явно противостоящем коммуникации. Да, он впервые испытает то чувство, которое мы подробно опишем в будущем. Однако не станем забегать вперед[34], сперва нужно посетить еще один бал.
Итак, ему позвонит Грета. Поверите ли, перевернутых читателем страниц еще не так уж много, а Петр почти успеет ее забыть. Авторы, не спешите! Неужели нельзя подождать хотя бы до начала следующей части?! Увы, у событий своя логика, свои темпы. Во взгляде Греты что-то надломится, едва слышно хрустнет. Лишь только они перешагнут барьер обязательной вежливости, как сразу же что-то между ними порвется. Должно быть, дело в том, что ей станет скучен их язык или она почувствует, как за игрой словами покажется нечто совсем другое – пугающее и неясное. Довольно этого ребячества, процедит она сквозь свои пока еще не потерявшие блеска зубки. И у Петра возникнет странное, невычеркиваемое, какое-то детское чувство состоявшейся измены. Ее или его собственной? Словно все предыдущее пристальное вглядывание в ее лицо прояснится теперь как слепота. Грета превратится в крохотную фигурку, сливающуюся с другими человечками на палубе речного трамвайчика; покачиваясь на волнах, кораблик будет все сильнее растворяться в синем тумане. Да, вы правы, как раз после этого он начнет проводить все больше времени с Альмой.
А звонок Греты лишь напомнит о премиальной церемонии. Шакуршинов таки умудрится пропихнуть пресловутый выпуск «Гуманитарной прагматики» в одну из номинаций, и у Петра, как у автора этого номера, появится шанс посетить торжество. Почему он согласится пойти? Из любопытства? Вряд ли, к этому моменту его внимание к писательским мероприятиям порядком ослабнет. Из неумения отказывать? Тоже нет – многие из его суждений уже успеют зарекомендовать себя как излишне категоричные. Из-за остатков симпатии к Грете? Никоим образом. Она и сама уже в полной мере ощутит свою ненужность (не забывайте, что безразличие – наиболее действенный ответ на издевки). Неужели из желания еще глубже исследовать мерзость и скуку? Должно быть. Хотя и эта догадка окажется лишена чего-то важного.
Грета предупредит о дресс-коде, но великосветскость нарядов персонажей, запомнившихся по побоищу в «Суффиксе», все равно произведет на нашего героя неизгладимое впечатление. На месте потных клошаров, пропахших портвейном и сардельками, вырастет всемогущая литературная богема. Атмосфера магическим образом избавит гостей от большинства примет их обыденного свинства, лишь некоторые детали вроде не до конца вычищенных ногтей или мутноватых глаз будут напоминать об истинном положении вещей. В остальном же – сплошные запонки, декольте, чулки, щелканье каблуков, белые воротнички, сатиновые блузки, элегантные галстуки, начищенные туфли, перчатки, жакеты, ожерелья и взмахи ресниц. Боже, посмотрите, в руках у некоторых перечниц веера, а неподалеку от них модник с серебристой тростью! Кем они готовы будут себя вообразить?! Вполне возможно, что, воспользовавшись гротескностью обстановки, мы намерены присочинить о них кое-что лишнее, но, поверьте, лишь самую малость. Даже Шакуршинов сменит запрелый пиджак на новый (истину выдаст только расческа с обломанными зубьями, которую он по глупости несколько раз достанет из внутреннего кармана, чтобы смахнуть со лба поределый чубчик). А вот истрепанные ботинки неофутуриста Алексеева, надо вам сказать, будут довольно-таки скорбно смотреться на фоне общего убранства. Не всякий официант предложит ему тарталетку. Петр почувствует себя случайно очутившимся в ресторанной витрине.
«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка» предстают в русском контексте.
«В молчании» – это повествование, главный герой которого безмолвствует на протяжении почти всего текста. Едва ли не единственное его занятие – вслушивание в гул моря, в котором раскрываются мир и начала языка. Но молчание внезапно проявляется как насыщенная эмоциями область мысли, а предельно нейтральный, «белый» стиль постепенно переходит в биографические воспоминания. Или, вернее, невозможность ясно вспомнить мать, детство, даже относительно недавние события. Повесть дополняют несколько прозаических миниатюр, также исследующих взаимоотношения между речью и безмолвием, детством и старостью, философией и художественной литературой.
Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и Младена Долара, автор рассматривает звук и вслушивание как точки пересечения семиотического, психоаналитического и феноменологического дискурсов, но одновременно – как загадочные лакуны в истории мысли.
«Прелюдия. Homo innatus» — второй роман Анатолия Рясова.Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений «Кафтана смеха». Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Post Scriptum», это два параллельно идущих повествования. Французский телеоператор Вивьен Остфаллер, потерявший вкус к жизни из-за смерти жены, по заданию редакции, отправляется в Москву, 19 августа 1991 года, чтобы снять события, происходящие в Советском Союзе. Русский промышленник, Антон Андреевич Смыковский, осенью 1900 года, начинает свой долгий путь от успешного основателя завода фарфора, до сумасшедшего в лечебнице для бездомных. Теряя семью, лучшего друга, нажитое состояние и даже собственное имя. Что может их объединять? И какую тайну откроют читатели вместе с Вивьеном на последних страницах романа. Роман написан в соавторстве французского и русского писателей, Марианны Рябман и Жоффруа Вирио.
Об Алексее Константиновиче Толстом написано немало. И если современные ему критики были довольно скупы, то позже историки писали о нем много и интересно. В этот фонд небольшая книга Натальи Колосовой вносит свой вклад. Книгу можно назвать научно-популярной не только потому, что она популярно излагает уже добытые готовые научные истины, но и потому, что сама такие истины открывает, рассматривает мировоззренческие основы, на которых вырастает творчество писателя. И еще одно: книга вводит в широкий научный оборот новые сведения.
Книга посвящена одному из самых значительных творений России - Храму Христа Спасителя в Москве. Автор романа раскрывает любопытные тайны, связанные с Храмом, рассказывает о тайниках и лабиринтах Чертолья и Боровицкого холма. Воссоздавая картины трагической судьбы замечательного памятника, автор призывает к восстановлению и сохранению национальной святыни русского народа.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.