Предание о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле - [30]

подвесивших на шеи свитки Торы. Тогда народ Йемена обратился в иудаизм. В связи с этим Ибн Исхак, ссылаясь на йеменцев (ahl al-yaman)[356], рассказывает, что по приказу Тубба‘ хабры разрушили почитаемый химйаритами храм в Ри’аме, где они приносили жертвы и слушали голос оракула. Из внутренних помещений извлекли черную собаку, которая и издавала звуки, слышавшиеся в храме. В приписываемых Ас‘аду стихах упоминаются хабры и их добрые советы, часто говорится о величии Аллаха, о покорности ему царя, но прямых указаний на иудаизм нет. Монотеизм Ас‘ада в стихах почти идентичен с исламом и связан с Ка‘бой и Меккой.

Поход на Мекку. На пути из Йасриба Ас‘аду повстречались несколько человек из хиджазского племени хузайл, которые предложили провести его к Мекке, где хранятся несметные сокровища. В Ахбар ‘Абид даже говорится, что они советовали захватить «Черный камень» и перевезти его в Йемен[357]. Ас‘ад поддался на уговоры хузайлитов и, не слушая предостережений хабров, двинулся на Мекку. Однако Аллах защитил свой город,— кромешная тьма преградила химйаритам путь; выступая, они в конце пути оказывались на том же месте, с которого ушли, страшный ветер развеял большую часть воинов, подобно песку. Хабры, используя эти знамения, убедили Ас‘ада в величии и могуществе Аллаха, в том, что ему надо не пытаться захватить Мекку, а совершить туда паломничество.

Ас‘ад так и сделал. Он мирно прибыл в город, устраивал для мекканцев пиры и угощения, совершил положенный обряд поклонения — надел ихрам, остриг волосы, обошел храм, принес жертву. Он ввел также в Мекке некоторые новшества, предвещавшие мусульманский ритуал поклонения Ка‘бе,— приказал выбросить со священной территории идолов, запретил проливать там кровь, сделал для Ка‘бы дверь и засов, а главное — покрыл ее драгоценными йеменскими тканями, т.е. первым ввел в употребление кисву.

В приписываемых Ас‘аду стихах поход на Мекку упоминается очень часто, например:

Потом я ушел в сторону Мекки, твердо намереваясь разрушить ее.

Тогда пришли ко мне с советом люди из ничтожного хузайл и предложили мерзкое дело.

Говорили они: в Мекке сокровища и драгоценности — жемчуг и хризолит, забытые

в Храме, который обходят вокруг, [у которого] закалывают жертвы, где есть Черный камень и его Угол.

Я захотел совершить это, но Господь уберег меня, ведь Аллах оберегает это место поклонения от разрушений.

Я воздал хузайлитам за их намерения, сделал их примером для тех, кто присутствовал.

Не знал я, что в низине Мекки поклоняются славному храму Аллаха.

До тех пор пока не пришли ко мне мудрецы[358] из курайза, хабры, которым подчиняются иудеи, чьим советам следуют.

Они сказали мне: не нападай на селение, оберегаемое [для] пророка из Мекки, курайшита, идущего верным путем.

И я простил их, не браня, оставил их для наказания в День вечности.

Я помиловал их ради Аллаха, в надежде на его милость, для того, чтобы сохранить [связь] между собой и Мухаммадом.

По доброй воле я покрыл его (храм) йеменскими покрывалами и расшитой тканью, искусно выделанной, с раздельными узорами.

Я сделал на двери его засов и поместил [там] в сосудах чистое золото.

Этим я надеюсь заслужить близость к Господу моему, опасаясь геенны огненной.

В Мекке я оставил людей из моего народа, и в Йасрибе живут его благородные представители.

Эти люди будут помощниками для их потомков, для тех, кто раскается и пойдет верным путем.

Я оставил их князьями и царями, а сам отправился туда, откуда пришел, где родился[359].

История Хиджазского похода не только самая важная, но и самая сложная часть предания об Ас‘аде, представляющая собой конгломерат различных по происхождению и тенденции мотивов и эпизодов.

Легенда о походе Ас‘ада на Йасриб не подтверждается ни эпиграфическими данными, ни общей политической обстановкой в Аравии в первой половине V в., насколько мы ее знаем. Легенда не содержит каких-либо специфических реальных бытовых черт, которые указывали бы на ее южноаравийские истоки. Имя Ас‘ада не очень уверенно связывается с этим преданием. Тексты повсюду, за исключением вступления, называют царя просто Тубба‘. Легенды содержат и хронологические несоответствия: время правления Ас‘ада не совпадает со временем жизни знаменитых мединцев, современником которых делает его предание,— Малика б. ‘Аджлана и Ухайхи б. ал-Джулаха (первая половина VI в.). Доисламская поэзия и другие материалы показывают, что в Медине существовали легенды аналогичного содержания (о походе на город иноземного царя), но в них действовали другие герои. Борьба ауситов и хазраджитов против иудеев обычно связывается с походом Гассанида Абу Джубайлы[360]. Он идентичен Абу Карибу, чей поход на Йасриб упоминали мединские поэты, а также Абукарибу б. Джабале, владетелю Финикона (первая половина VI в.). В доисламском предании Хиджаза существовали и легенды о завоевательных походах некоего йеменского царя Тубба‘ не отождествлявшегося уверенно ни с Ас‘адом, ни с каким-либо другим конкретным царем[361].

Этот герой доисламского предания, фигурировавший в Коране, был идентифицирован в середине VII в. с Абукарибом Ас‘адом (см. гл. II, 2). Естественно предположить, что и в легендах о походе на Йасриб Абукариб Ас‘ад — вторичная фигура, заменившая прежних действующих лиц местного мединского предания, память о которых была уже весьма смутной. Действительно, легенда о походе на Йасриб является мединской как по содержанию (рассказ о неудачном походе йеменцев, восхваление благородства и смелости йасрибцев), так и по месту своей фиксации. Ибн Исхак, как известно, основывал свои работы на мединской традиции, Хишам б. ал-Калби возводит свой рассказ к мединцу ‘Абд ар-Рахману б. Сулайману ал-Ансари, отдельные сведения часто вводятся словами: «