Православие и Культура - [77]

Разъ западная церковь строитъ царство Божіе на землѣ, то ей нужна свѣтская власть. Во власти папы осуществляетъ она свой идеалъ и стремится подчинить себѣ государства ради единства Божія стада. Она должна быть свободной отъ государственнаго принужденія, она борется за свою свободу отъ государства и теперь. Поэтому католическая церковь — защитникъ правъ свободы человѣческаго духа, потому она проникнута духомъ вѣротерпимости, потому она проникнута духомъ эволюціи. (Sic р. 39 — 40).

Исходя изъ этого, яркаго и не требующаго коментаріевъ, противоставленія чернаго православія и розоваго католичества, Кутшеба строитъ и остальныя свои антитезы. Всюду тѣ же крайности. Въ области правовой культуры — весь Западъ воспитался на конституціонализмѣ, на системѣ субъективныхъ публичныхъ правъ, выросшей изъ иммунитетовъ церкви и сословныхъ привиллегій (въ Польшѣ уже съ 14 вѣка). А Востокъ тонетъ въ безправіи. Церковь принесла на Русь Византійское начало: Princeps legibus solutus est (p. 52). И Москва не признаетъ ни субъективныхъ ни сословныхъ правъ. Безпощадной рукой уничтожаетъ она княжескія вольности и Новгородскую «старину». Деспотизмъ создалъ неуваженіе къ праву въ русскомъ характерѣ и переоцѣнку творческой силы и мощи государства.

Въ народномъ характерѣ опятъ тѣ же кардинальныя расхожденія. Характеръ народа создается подъ вліяніемъ государства и ц е р к в и, обуздывающихъ похоти и своеволіе понятіями вины, грѣха и наказанія. Западные народы прошли эту школу, къ ихъ числу относятся и поляки.

Но русская душа не знаетъ этихъ сдержекъ: въ ней преобладаютъ чувства и чувственность. Иванъ Грозный, Петръ Великій. Екатерина II — образцы русской необузданной «широкой натуры». Русская душа не знаетъ равновѣсія, ее характеризуютъ отвращеніе къ умѣренности, вѣчныя крайности и пессимизмъ, выросшій изъ религіозныхъ взглядовъ русскаго православія, (р. 68).

И русское общество тоже, проходило школу у государства и церкви. Но они не сумѣли его воспитать.

Русская церковь обращала больше вниманія на внѣшность, на формы культа, чѣмъ на духовное воспитаніе вѣрующихъ. А государство дѣйствовало лишь угрозами…

Наконецъ, и въ обычаяхъ, въ культурѣ общежитія тѣ же различія. Западъ, подъ вліяніемъ того же католицизма, создалъ понятіе рыцарства. Христіанскій рыцарь — защитникъ вдовъ и сиротъ, ревнивый хранитель своей чести и слова, поклонникъ Прекрасной Дамы, выросъ цѣликомъ на почвѣ католицизма. Съ исчезновеніемъ рыцарства какъ сословія, выработанный имъ высокій идеалъ житейскаго поведенія продолжаетъ оставаться и вліять на культуру остальныхъ слоевъ общества. Для Польши характерно распространеніе шляхетскаго гонора и обхожденія среди широкаго мѣщанства и крестьянства даже (стр. 7 7).

Опять таки, Россія не знала рыцарства. Ея воспитатели — Византія и Татары не знали идеала чести, а лишь идеалъ послушанія, челобитія, смиренія и придворной лести. Достаточно сравнить два житейскихъ идеала — «Домострой» и современнаго ему «Дворянина» Луки Горняцкаго (приспособленіе къ польскимъ условіямъ извѣстнаго Кастильона).

И если сейчасъ тонкій слой русскаго дворянства, офицерства приблизился къ западнымъ рыцарскимъ понятіямъ, то огромное большинство народа чуждо западной психикѣ. «И полякъ не пойметъ типовъ Достоевскаго, не пойметъ босяковъ Горькаго, не знающихъ, что такое честь.» (стр. 78).

Таковы главныя положенія любопытной книги проф. Кутшебы, положенія весьма печальнаго характера. Кардинальныя различія восточнаго и западнаго христіанства обусловили собою глубокое расхожденіе во всѣхъ областяхъ культуры между двумя братскими народами. Но неужели это расхожденіе неизмѣнно, неужели постоянное общеніе между Россіей и Польшей не можетъ создать взаимныхъ вліяній, перекинутъ мостикъ черезъ глубокую, черную пропасть?

Какъ историкъ, проф. Кутшеба остановился и на этомъ вопросѣ въ заключеніи своей книги.

Но, разсматривая исторію взаимныхъ вліяній Россіи и Польши, онъ проходитъ къ неутѣшительнымъ выводамъ. Еще въ началѣ нашей исторіи различія были меньше. Но съ ХУ вѣка антагонизмъ –церквей усилился. Въ ХV и ХVІ окончательно разошлись дороги, по которымъ пошли русское и польское право, нравы и обычаи (стр. 81).

И даже XIX вѣкъ не далъ почти ничего въ области взаимныхъ вліяній. Трудно усмотрѣть какое либо значительное вліяніе Польши на русскую культуру XIX в. (въ сравненіи съ громадной ролью всей западной культуры вообще). А обратныя вліянія Россіи на Польшу или равны нулю (въ области религіи), или незначительны и обычно вредны (въ области права, обычаевъ и литературы).

Итакъ, пропасть между русской и польской культурой существуетъ и будетъ существовать долгіе годы — вотъ общій выводъ книги.

Подробное изложеніе этой книги избавляетъ насъ отъ обязанности разбирать ее и опровергать тѣ ошибочные выводы, которые дѣлаетъ проф. Кутшеба, исходя нерѣдко ихъ правильныхъ посылокъ. Намъ кажется, что каждому безпристрастному читателю ясна основная ошибка его книги — преувеличенное заостреніе противоположностей польской и русской культуры, получаемое довольно простымъ методомъ: отнесенія всѣхъ положительныхъ чертъ христіанскаго міропониманія въ кредитъ католичеству, всѣхъ отрицательныхъ (но отношенію къ земному міру) — въ дебетъ православію. Этотъ пріемъ привелъ и ко всей дальнѣйшей окраскѣ книги: накопленію свѣтлыхъ красокъ на одной сторонѣ и сгущенію тѣней на другой. Отъ этого книга выигрываетъ въ яркости, но много теряетъ въ убѣдительности.