Право умирать первыми. Лейтенант 9-й танковой дивизии вермахта о войне на Восточном фронте. 1939–1942 - [10]
В Блюменшейдте бывали и другие гости.
Однажды объявили о приезде Франца фон Папена. Папен был дальним родственником моей матери. Он, как и Шорлемеры, был вестфальцем по происхождению. Но, сверх того, он женился на девице фон Бох. Эта могущественная саарская семья в конце прошлого века основала могущественную фарфоровую империю, чьи заводы были разбросаны практически по всей Германии; центр ее находился в Меттлахе, очаровательном городке, затерянном в узкой долине Саары. В то время Саарская область все еще была экономически связана с Францией, и у Бохов имелись многочисленные друзья и родственники в Лотарингии, в частности, они были деловыми партнерами семьи Вильруа. Все они бегло говорили по-французски, часто ездили в Париж, раскатывали на сверкающих «бугатти» и разных прочих «делажах»[23]. Женщины их семьи одевались у Скиапарелли. Бохи явно были довольны своими привилегированными отношениями со страной, которая, несмотря на политическую враждебность, имела очень большую привлекательность для образованных людей. Например, для поколения моих родителей считалось совершенно естественным разговаривать на французском; если бы они не умели изъясняться на этом языке, их сочли бы варварами.
В тот день Папен, которого мои родители фамильярно называли Францхен (маленький Франц) и который для нас, детей, был дядей Францем, сильно опаздывал. Он заблудился: на перекрестке повернул не на ту дорогу, что вела к имению, но, увидев вдали наш дом, он оставил машину и преодолел путь пешком, изрядно запачкавшись в грязи. Моя мать его отругала и велела мне вымыть его ботинки. «В этом весь дядя Франц», – несколько презрительно заметила она.
Папен был в семье своего рода чудом. Он сделал феерическую карьеру в политике. Кто мог бы предсказать ее этому мелкому вестфальскому помещику, честолюбивому, но лишенному каких-то исключительных интеллектуальных способностей? Все помнили, какую ошибку он совершил во время войны. Занимая пост военного атташе в Вашингтоне, он потерял портфель, набитый секретными документами. Впрочем, это не помешало ему стать очень важным господином: неоднократно занимать различные министерские посты в берлинском правительстве, быть доверенным лицом Гинденбурга, Брюнинга и даже Гитлера; он был изощрен в интригах, предшествовавших формированию новых кабинетов (и бог весть, что он с этого имел), много путешествовал, встречался со многими людьми и, благодаря жене, поддерживал хорошие отношения с французами. Короче, для сельских жителей, каковыми были мои родители, он являлся неисчерпаемым источником информации, сплетен, откровений.
Было много разговоров о Гитлере. Папен часто с ним виделся, даже сопровождал в его поездках по Германии и открыл ему двери лучших рейнландских домов. В связи с этим я услышал имена Шрёдеров, Гийомов, Тейхманнов, Круппов. Дядю Франца постоянно спрашивали, можно ли верить Гитлеру, стоит ли помочь ему прийти к власти. К власти, которая все больше ускользала из рук берлинских политиков, но не было уверенности, что будет лучше, если она перейдет в руки человека, о котором было мало известно.
Разве тот же Папен не мог сформировать правительство, в котором Гитлер, с его огромным партийным аппаратом, стоящей за ним мощной пропагандой, следующими за ним массами, занял бы место, соответствующее его значению, но позволяющее его контролировать и, в некоторой степени, нейтрализовать?
Бывала у нас еще одна «знатная» гостья – Берта Крупп, жена Густава (Таффи) Болена и владелица крупповской империи в Эссене. Она с давних времен была подругой моей матери. Родители обеих всегда поддерживали тесную связь между виллой Хюгель и Лизером.
Из ее визитов я вынес, главным образом, убеждение, что немецкие солдаты в Первую мировую войну назвали одну из своих крупнокалиберных пушек Толстой Бертой из-за весьма большого сходства между их оружием и дочерью его создателя!
Фрау Крупп всегда приезжала в большом «майбахе» с откидным верхом, огромном лимузине, в котором сиденья располагались так высоко, что до них надо было подниматься по ступеньке. Она восседала в автомобиле буквально как на троне. У нее было столько же детей, сколько у моей матери, что еще больше сблизило подруг. Младший сын фрау Крупп, Эгберт, родился в один день и в один год со мной. Много раз было уговорено, что я съезжу на виллу Хюгель поиграть с ним. Но проект этот постоянно откладывался, и я так и не познакомился с Эгбертом Круппом. Он погиб на войне.
Мы не участвовали в спорах взрослых, но улавливали некоторые их фрагменты: ситуация в Берлине и в рейхе в целом, безработица, дурное управление делами, слабость правительства Брюнинга, опасность создания единого правительства соци (социалистов) и коммунистов или отдельного коммунистического путча. Перед лицом этой опасности, возможно, следовало выбрать меньшее из зол и дать шанс этому самому Гитлеру, о котором говорили все больше и больше.
Гитлер не уставал зажигать толпы. Он лихорадочно носился по стране. Любопытный факт – до прихода к власти он ни разу не побывал на левом берегу Рейна. Во всяком случае, я его в те времена там не видел. Возможно, он опасался этого края, несмотря ни на что, очень либерального и глубоко католического?
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.