Правила склонения личных местоимений - [32]

— Ты как, Ром? — спрашивает Мишка, присаживаясь на корточки и осматривая меня.

Я только морщусь и ругаюсь в ответ.

Тут к нам подходит Егор.

— Ты должен мне тачку, — холодно говорит он, слегка наклонившись, и они с парнями быстро сваливают, рассевшись по машинам.

Я лежу еще некоторое время на земле, глядя в звездное небо. Все это могло бы выглядеть весьма романтично, если бы не было так хреново на самом деле, и убитая «Civic» справа — довольно убедительный финальный штрих во всей этой картине. Через несколько минут я нащупываю в кармане джинсов мобильник. У него треснул корпус, но он работает, что меня несказанно радует. Я набираю Юлю. Долгое время я слышу в трубке только длинные гудки, но потом знакомый сонный голос все же отвечает:

— Алло?

— Привет. — говорю я не особенно громко и не особенно радостно.

— Ромка? — удивленно произносит Юля, как будто не видела на экране моего номера.

— Спишь?

— Ну вообще-то да.

— Извини. — я откашливаюсь. — Забери меня, пожалуйста!

— Забрать? — Юля, кажется, начинает просыпаться. — Откуда?

— Отсюда.

— Ты где, Ром? Что с тобой? Мне приехать за тобой что ли?

— Да! — я так рад, что она, наконец, поняла, чего я хочу.

— Где ты? — теперь в голосе Юли уже нешуточное волнение.

Все-таки она переживает за меня, значит, я ей нравлюсь.

— В старой промзоне. — отвечаю. — Прямо напротив этого недостроя… Ну, шинный завод или как его там, с изрисованными стенами…

— Я поняла. — перебивает Юля. — Сейчас приеду.

Когда она приезжает, и у обочины тормозит ее «Форд», я поднимаюсь и начинаю медленно двигаться к дороге, держась за голову, которая просто на куски сейчас расколется. Вскоре Юля замечает меня, подбегает и берет под руку.

— Что случилось? — спрашивает она.

Я только указываю на впечатанную в стену «Хонду».

— Господи! Ромка! — причитает Юля. — Ты разбился что ли? Тебе надо в больницу! Поехали!

— Нет, Юль! — останавливаю я ее благородный порыв. — Мне не надо в больницу. Мне надо к тебе.

— Да у тебя может быть сотрясение! — не унимается она. — Ты еле на ногах стоишь!

— Юль, — говорю я, — у меня сотрясение. Это точно. Только поехали к тебе, а?

В общем, мы едем к Юле. Я вырубаюсь один раз по дороге, и сразу падаю на диван у нее дома.

На следующий день я просыпаюсь часа в два. Юля сидит напротив.

— Твою мать! — ругаюсь я. — Сколько времени?

— Много. — отвечает Юля. — Ты как?

— Никак! — говорю. — Голова сейчас лопнет просто.

— Тебе надо в больницу!

— Да не надо! — морщусь. — Пройдет. Дай какую-нибудь таблетку что ли?

— Ром, тебе, правда, надо в больницу! — настаивает Юля, протягивая мне две таблетки и стакан воды.

— Мне надо позвонить домой.

10

Я не появляюсь в школе всю неделю. Во-первых, мне паршиво после аварии, во-вторых, надо улаживать дела с Егором. А это не так-то просто. Первое время он даже видеть меня не хочет, не то что разговаривать. И все время только и твердит, что я должен ему тачку. Ладно, придумаю что-нибудь, найду ему эту долбанную тачку. Пусть отойдет немного.

Когда я прихожу в школу, тут, конечно, меня безумно рады видеть. Весь день только и выслушиваю от учителей колкие замечания в свой адрес. Самое печальное, что Наташи нет. Может, она заболела? Я начинаю волноваться и на большой перемене звоню ей. Она не берет трубку. Я звоню и на следующей перемене — результат тот же, и я уже не на шутку напрягаюсь. Я успокаиваю себя, стараюсь не впадать в глубокую беспричинную паранойю, но когда Наташа не появляется и на следующий день, меня просто накрывает.

Я ухожу с двух последних уроков и иду домой к Мироновой. Дверь открывает ее мама.

— Здравствуйте, — говорю. — Наташа дома?

— Здравствуй. А ты что хотел?

Этот вопрос меня просто размазывает. Я теряюсь и начинаю думать уже, что, может, я квартирой ошибся.

— В смысле? — спрашиваю.

— Ну, Наташа тебе зачем? — немного как будто раздраженно спрашивает ее мама.

— В смысле, зачем? — я смотрю на нее широко открытыми глазами. — Это что, шутка какая-то?

— Шутки кончились, парень, — заявляет вдруг появившийся из комнаты Наташин отец.

И вот это его заявление, сделанное к тому же весьма однозначным тоном, окончательно выбивает у меня почву из-под ног.

— Я не понял… — говорю сбивчиво. — Что-то случилось? Я, может, чего-то не знаю… Просто… Меня в школе не было неделю… Я… В чем дело-то? Наташа дома?

— Значит, ты не в курсе? — строго спрашивает Наташин отец.

— Не в курсе чего? — меня весь этот разговор уже начинает страшно напрягать.

И тут из своей комнаты выходит Наташа. Слава Богу, думаю, жива-здорова. Но тогда что за допросы на пороге?

— Привет, Ром, проходи. — тихо говорит она мне, а потом обращается к своим родителям. — Ну что вы окружили его!

Родители послушно отступают, Наташа берет меня за руку, и мы закрываемся в ее комнате.

— Тебя в школе не было, — начинаю. — Я волновался. Что случилось?

После минутной паузы и недолгих раздумий Наташа рассказывает, что, воспользовавшись, видимо, моим отсутствием, наши дорогие одноклассники решили возобновить свои идиотские издевательства. И так увлеклись, что на третий день встретили Наташу после уроков толпой и устроили настоящую травлю. Сначала просто загнали в угол и оскорбляли, потом стали кидать в нее землю, пробки от бутылок и все, что находили тут же на улице. Миронова рассказывает мне это буквально в двух словах и плачет. А я-то прекрасно представляю, как все было на самом деле. Я и слова те, которые они ей говорили, уже практически слышу, и рожи их мерзкие при этом могу вообразить.